Вода в решете. Апокриф колдуньи. Анна Бжезинская
в значительной мере был вермилион, добываемый нами в поте лица, и, возможно, дружба, возникшая много веков назад между просветленными и их родом. Они охотно приходили к горным кострам и помогли найти не одну потерянную овцу, ибо по-настоящему великие властители отличаются от простолюдинов настолько, что могут общаться с ними без опаски и без ущерба для своего достоинства. Что тут скрывать, мать не одной из нынешних девок, оговоривших меня перед вами, тайком покидала родной двор, чтобы хоть через дыру в заборе поглядеть, как молодые графы смеются у костра и меряются силой со стражниками. И будьте уверены, юбки на них горели от совсем не безгрешного желания, потому что все трое, как говорят, имели темные волосы, голубые глаза и улыбку, разбивавшую женские сердца и открывавшую ночью двери в девичьи чуланы. А самым смелым из них был младший графский сын – тот, кого звали Корво, Вороном, и которого мой брат Вироне позже объявил своим отцом.
Ответствую далее, что, как мне говорили, старейшины с самого начала опасались, что чрезмерное панибратство нашей молодежи с графскими сыновьями принесет горькие плоды, и это оказалось правдой в темный час Тимори, когда погибли все трое наследников графа Дезидерио, а вместе с ними молодежь из четырех деревень Интестини. Я могу только сказать, что их жертва кажется мне напрасной, ибо наша земля не благоволит к чужакам, и рано или поздно пожирает их с той же неизбежностью, с какой высохшая земля пьет весенний дождь, так что лучше бы они послушались своих отцов и остались в домах. Ибо посмотрите сами, король Эфраим мертв, и ни следа не осталось от его могущества. Кое-где среди пастухов вы встретите остатки его людей, так как, признаюсь, они имеют особую легкость в обращении с животными. Говорят, они уже взяли себе жен из числа местных женщин, и все они – подданные герцога, хотя, казалось бы, совсем недавно граф Дезидерио преклонял колени перед королем Эфраимом и клялся вечно служить, не смея даже упоминать о своих сыновьях. Вы сами видите, милостивый синьор, как недолго длится в наших горах вечность и как скоро увядают клятвы вельмож. И едва король Эфраим испустил дух, тут же объявились наши храбрые господа, и даже сам герцог выскочил, как лягушка из-под листа, хотя прежде никто и не думал потрудиться ради нашей защиты, зато он с великим проворством отправился в изгнание, бросив земли и доверявших ему людей.
Нет, не затыкайте мне рот и не удивляйтесь, что женщина с дерзостью рассуждает о ратном труде и тяготах, хотя та страшная война закончилась. Потому оставим дела, которые кажутся вам неприличными в женских устах, и снова отправимся в дом трактирщика Одорико, где прошли мои ранние годы и куда привезли мою мертвую мать. Еще раз подтверждаю, что пристав навестил нас вечером после ее похорон; он был со своим слугой, который, впрочем, остался стоять при мулах и не видел ни дом, ни моих братьев. Этот слуга ничем не напоминал графа Дезидерио; клянусь Всевышним, что руки у него были испачканы навозом и не было у него на пальцах графских колец! Он шел пешком, когда мои