Фантомные боли. Мария Северская
увидев, не в силах устоять на месте, дождаться, пока подойдет сам. На его плече болтался плоский деревянный чемоданчик.
– Что это? – кивнула она на неизвестный предмет.
– Этюдник, – улыбнулся парень и легонько щелкнул ее по носу. – Все увидишь в свое время.
Они переходили от одной клетки к другой, застывали у решеток, вглядывались в глубину вольеров. Временами ей становилось мучительно грустно, временами сердце замирало, а через мгновение неслось вперед с удвоенной скоростью, кровь приливала к шее, к щекам.
Ник оказывался то совсем близко, то недостижимо далеко. То рукой можно было коснуться, то приходилось звать его через толпу, и тогда она рвалась к нему, расталкивая посетителей локтями. Он неизменно ей улыбался – тепло, с нежностью, словно потерявшемуся ребенку, и на ее глаза сами собой наворачивались слезы.
Наконец он опустился на скамейку напротив вольера с обещанными лисами, раскрыл свой чемоданчик. Неизвестно откуда появились три длинные ножки, тюбики с красками, холст.
Она наблюдала за его действиями зачарованно, словно он был волшебником и теперь, прямо на ее глазах, готовился совершить чудо.
Его пальцы с зажатым в них огрызком угля оставляли на холсте четкие быстрые линии, постепенно складывающиеся в законченный рисунок. Казалось, не прошло и десяти минут, как на белом поле возникла любопытная лисичка, сидящая, словно домашняя кошка, обернув пушистым хвостом лапы, и другая – лежащая чуть вдалеке на каменном уступе.
Ник работал молча, не замечая ничего вокруг. Казалось, он весь с головой ушел в этот холст, слился с этими лисами, с этим каменным выступом, с нависающим над ним чахлым деревцем. Только решетки для него не существовало.
Его пальцы взялись за кисти, быстро развели на палитре краски. В воздухе едко запахло растворителем.
Она все еще сидела рядом с ним, словно пригвожденная к месту. На ее глазах из ничего создавался целый новый мир, и создателем его, его творцом был этот ставший вдруг самым родным на свете парень. Она чувствовала, как по ее жилам бежит кровь, как глубоко в теле, где-то в солнечном сплетении, словно диковинный цветок, распускается новое, пока еще неведомое чувство.
Испугавшись его силы и яркости, она вскочила с лавки и отбежала к вольеру – туда, где из угла в угол прохаживалась лиса. Вцепилась руками в решетку, уткнулась носом в прутья и замерла, прислушиваясь к себе.
А лиса все ходила и ходила из угла в угол, будто надеялась, что однажды, в один из этих проходов перед ней вдруг откроется лазейка на свободу.
– Мне их жалко, – сказала она, когда он закончил.
– Мне тоже. – Она думала, он не поймет о чем она, переспросит, станет уточнять. – Они похожи на нас. Древние люди знали об этом, а современные – забыли.
– Я про животных, – на всякий случай пояснила девушка.
Ник кивнул.
– Устала, Лисенок? – спросил он.
Она вопрос проигнорировала.
– Если я лисенок, кто тогда ты?
Парень усмехнулся, посмотрел