Право жить. Михаил Александрович Савинов
попытке понять, что такое с ним случилось, отчего вдруг его сильные, мощные ноги стали разом слабыми и трясущимися, словно у двухнедельного щенка, а в башке образовался какой-то невероятно жуткий звон.
Как минимум, избежав больничной койки, я сделал попытку поблагодарить своего спасителя, но тот лишь небрежно отмахнулся. Болезненно морщась, усиленно растирая отбитую кисть руки, он, вероятно, по-своему понял мой интерес к стоявшей в странной позе овчарке, и вкрадчиво посоветовал, не париться за «бесбашенную» псину. Типа, минут через пять та будет как прежде, разве что чуть умнее и более разборчив к незнакомым людям.
– Ох, хотелось бы верить, – тихо проворчал я, направляясь следом за своим спасителем.
Между тем на собачьем ринге наступило относительное затишье. Выбрав удобное место для обзора, мы стали молча наблюдать за двумя измочаленными в бою собаками, которых хозяева растащили по углам и теперь при помощи воды и губок старались привести питомцев в чувство.
– Ну что за люди? – шумно возмутился мой спутник. – В такую жару устраивать бои, это же садизм голимый.
Между тем, судья дал отмашку хозяевам собак, после чего те, вновь были спущены с поводков. Ближний к нам пёс, тяжело дыша, нехотя потрусил в противоположный угол и без малейшего намёка на злость, чисто, на инстинкте бойца, схватил противника за пассивно подставленную холку. На что тот, даже не помышляя о продолжении драки, вывалив окровавленный язык из пасти и натужно дыша, стал кружить на месте, одновременно ища глазами хозяина, вероятно рассчитывая достучаться до его совести. Но спасение пришло только от судьи, который решительным голосом объявил, что поединок закончен победой более активного из пит-булей.
Пока готовилась следующая пара собак, мы успели коротко обменяться впечатлениями и осушить початую бутылку тёплой минеральной воды, очень кстати прихваченной парнем из машины.
Когда обстановка вокруг ринга начала заметно активизироваться, водила вдруг протянул мне свою крепкую руку.
– Александр, – представился он улыбаясь.
– Михаил, – ответил я, пожимая жёсткую, как ветвь дуба, кисть нового знакомого. Парень хотел ещё что-то добавить, но так и замер с полуоткрытым ртом. Проследив за его взглядом, я и сам на время потерял дар речи. Необыкновенно красивая, стройная, как балерина, блондинка, лет двадцати, одетая в откровенно короткие джинсовые шорты и белую майку, элегантно перемахнула через барьер ринга, где застыла в ожидании своего задержавшегося по ту сторону вольера питомца. Который, кстати, не заставил себя долго ждать: буквально через пару секунд он мощным прыжком преодолел почти метровую преграду и замер рядом со своей хозяйкой.
Чёрный, как смоль, кряжистый, словно выкорчеванный из земли сосновый пень, красавец пит-буль, словно намеренно демонстрируя всем свою атлетическую мускулатуру, весь подобрался и, до предела натянув кожаный поводок, стал с интересом наблюдать за движениями в противоположном углу щитового квадрата.
Я