Грей. Кристиан Грей о пятидесяти оттенках. Э. Л. Джеймс
кричит он, перекрывая шум.
Оглядев помещение, замечаю Кэтрин Кавану. Она сидит на диване в компании друзей (исключительно парни). Аны нигде нет, стол уставлен стопками и пивными бокалами. Посмотрим, насколько мисс Кавана преданна своей подруге. Когда мы подходим к столику, она заметно удивляется.
– Кэтрин, – начинаю я, но она перебивает меня прежде, чем я успеваю спросить о местонахождении Аны.
– Не ожидала тебя здесь увидеть, Кристиан, – восклицает она, стараясь перекричать музыку. Трое парней за столиком окидывают меня и Элиота враждебно-настороженными взглядами.
– Был неподалеку.
– А это кто? – Она ослепительно улыбается Элиоту, вновь меня перебивая. До чего несносная девица!
– Это мой брат Элиот. Элиот, Кэтрин Кавана. Где Ана?
Она широко улыбается Элиоту, и тот, как ни странно, отвечает ей тем же.
– Наверное, вышла подышать свежим воздухом, – отвечает Кавана, не сводя глаз с мистера Сунул, Вынул и Беги. Попалась!
– Вышла подышать? Куда? – кричу я.
– Вон туда. – Она указывает на двойные двери в дальнем конце бара.
Проталкиваюсь сквозь толпу, оставив позади трех недовольных парней и скалящих зубы Каваны и Элиота.
За двойными дверями находится женский туалет и задний вход. Как ни смешно, он ведет на парковку, где мы с Элиотом только что были, окруженную кирпичными цветочницами. Посетители бара выходят туда покурить, выпить, поболтать. И пообжиматься.
Она там.
Черт! Она с фотографом, хотя при таком свете трудно сказать наверняка. Она в его объятиях и вроде бы пытается вырваться. Он что-то ей говорит – слов не различить – и целует в щеку.
– Хосе, не надо, – просит она, и все становится ясно.
Она этого не хочет!
У меня возникает острое желание оторвать мерзавцу голову. Сжав кулаки, направляюсь к ним.
– Мне кажется, дама сказала «нет». – Голос у меня холодный и не предвещает ничего хорошего, и, хотя снаружи я спокоен, внутри все клокочет от ярости.
Он выпускает Ану и прищуривается, окидывая меня застывшим нетрезвым взглядом.
– Грей, – резко бросает он, и мне приходится задействовать все силы, чтобы не стереть досаду с его лица ударом кулака.
Ана пошатывается, сгибается пополам, и ее начинает тошнить прямо на землю. Вот черт!
– Бог мой, Ана! – Хосе в отвращении отпрыгивает назад. Проклятый идиот!
Не обращая на него внимания, я хватаю ее волосы и убираю в сторону, пока она исторгает все, что употребила за вечер. Сердито отмечаю, что она почти ничего не ела. Обняв ее рукой за плечи, отвожу подальше от любопытных глаз и ставлю над клумбой.
– Лучше здесь. Я тебя подержу.
Здесь темно, пусть спокойно проблюется. Ее тошнит снова и снова, она держится руками за кирпичную цветочницу. Жалкое зрелище. Очистив желудок, бедняжка заходится в конвульсивных спазмах. Да уж, напилась крепко.
Наконец она успокаивается. Похоже, все. Отпускаю ее, достаю носовой платок,