Глаз бури. Екатерина Мурашова
как раз в это время сапфир из тайника и унес.
– А еще там что-то было? Ну, кроме сапфира? – спросил Иосиф, заворожено слушавший рассказ хозяина клуба.
Он знал Туманова почти десять лет, с того самого дня, когда Михаил на Лиговке влез в кабацкую драку и вытащил из нее избитого до полусмерти Иосифа. Как это ни смешно, но драка оказалась исходом философского диспута, в котором Нелетяга умудрился довести до белого каления все стороны без исключения. В согласном порыве его били временно помирившиеся между собой студенты-нигилисты, которых он выводил из себя рассуждениями о природно-дарвинистическом и одновременно божественном происхождении монархии; отпрыски мелких купчиков, которым он внятно объяснил, что они есть паразиты на теле трудового народа; и мастеровые судо-ремонтного завода, которые не без основания подозревали его в пристрастии к содомитскому греху. Задор молодого Иосифа был таков, что, вопреки собственному разумению и профессиональным обязанностям, к потасовке присоединился даже платный шпион охранки, подряженный полицией следить за студентами и запоминать их крамольные разговоры.
– Ты зачем влез? – спросил Туманова Нелетяга, когда слегка пришел в себя. – Я тебя не знаю.
– Забей на это. Я сам себя не знаю, – отвечал Туманов. – И чего они все на одного? Неладно так-то.
Более никаких объяснений Нелетяге тогда получить не удалось, но их случайное знакомство удивительным образом не прервалось. Какой-то род симпатии надолго связал этих совершенно разных людей.
Туманов знал всю нелепую жизнь Иосифа, за штофом водки терпеливо выслушивал его путаные философические построения, следил за его приключениями и после не раз выручал его деньгами или иным образом. Однако сегодня, впервые за все десять лет, сам Михаил что-то рассказывал о себе. Нелетяга слушал, затаив дыхание.
– Конечно, было. Ассигнации, бумаги, еще какие-то украшения в футлярах, – я не смотрел… Мне «Глаз» был нужен.
– А чего ж ты? – Иосиф облизнул тонкие пересохшие губы. – Раз уж все равно… Забрал бы все…
– Нет, так нельзя было, Саджун меня специально предупредила, чтоб я никаких следов не оставлял. Все дело в том, что она говорила про «Глаз Бури» в своем предсказании, и его исчезновение получалось как бы… колдовством, что ли…
– Ну… это глупо было… Кто ж в наш просвещенный век в такие шутки поверит? – удивился Иосиф. – Это все равно, что самому полицию по следу пустить…
– А вот и нет! – Туманов торжествующе ухмыльнулся, и на мгновение его некрасивое, перечеркнутое шрамами и складками лицо помолодело, стало почти мальчишечьим. – Саджун все верно рассчитала. Поверить до конца, может, никто и не поверил, но замешательство было страшное, и расследование все свидетели путали почем зря, пересказывая гадалкины соображения и угрозы. Гадалку, ты понимаешь, подозревать было никак невозможно,