Камень. Леонид Андронов
на крохотную ладошку и положил в неё свой ключ. Кларисса тут же захлопнула дверь.
Эдам постоял несколько секунд, подтянул сумку к себе, с трудом закинул её на плечо и побрёл к лифту.
Чтобы снять отель, даже далеко от центра, пришлось помучиться. Его телефон не пережил взрыва, пришлось покупать новый. Денег было в обрез, и он взял самый дешёвый смартфон. Какое-то время разбирался с ним, потом целый час провёл в интернете, пытаясь найти в запруженном туристами городе номер. Никак не получалось привязать карту, чтобы забронировать отель. Когда же он со всем разобрался, подкралась ночь.
Эдам побрёл к метро.
До гостиницы добрался уже за полночь, совсем обессиленный и злой на себя из-за своего состояния.
Номер был на удивление сносным, но очень маленьким. Эдам быстро разделся и, не умываясь, бросился на постель. Тем не менее заснуть сразу не получилось. Голова раскалывалась, а мысли о том, что делать дальше, сдавливали тисками и не давали расслабиться.
Он ворочался с бока на бок. Вставал, умывался, снова ложился. Опять вставал, пил обезболивающее, полз на кровать и лежал с открытыми глазами, уставившись в потолок. Поднимался снова. Ходил из угла в угол, сжимал кулаки, чтобы не заорать от боли. Потом его рвало, он снова пил таблетки. Корил себя, что не купил бутылку виски. С ним было бы хоть немного легче. Садился за крохотный столик и писал список дел на завтра. Кому позвонить, кого увидеть.
Затем долго разматывал бинты на раненой руке, осматривал швы. Заживление шло дольше, чем он ожидал. Он забинтовал руку снова и попробовал подвигать ею.
– Будь ты проклята! – он стиснул зубы от боли и повалился на подушку.
Заснул он только перед рассветом.
⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ 4
Наутро он отвёз вещи на небольшой склад, который арендовал в пригороде. Здесь, в полумраке, озаряемом моргающей лампочкой дневного света, Эдам хранил свои нехитрые пожитки – коробки с бумагами, книги, сувениры из разных стран, одежду, старый принтер, который уже давно следовало выбросить, да всё не хватало времени.
Здесь же стояли завёрнутые в бумагу картины, доставшиеся ему от давно умершей матери. Кое-что из отцовских вещей.
Он поставил сумку, которую забрал из квартиры Клариссы, на пластиковый контейнер, набитый всякой всячиной, и уже собрался уходить, но развернулся и стал рыться в пыльных коробках. Наконец нашёл в одной из них небольшую плоскую фляжку. Сунул её в карман и замер. Его опять начало мутить.
Эдам попытался остановить приступ, но не тут-то было. Он помчался к выходу из здания, кое-как сдерживая себя, выскочил на улицу и подбежал к забору. Выворачивало долго и мучительно. Когда спазмы отступили, он прокашлялся и стал отплёвываться.
Мимо медленно проехала машина. Люди в ней одарили его презрительными взглядами. Он вытер губы. Ему было всё равно. Он стоял, вцепившись пальцами в сетку забора, и переводил дух.
Потом побрёл обратно. Нужно было закрыть склад и ехать в город. Его старый друг, Фредерик Штейн, фоторедактор