Крымские яблоки. Ричард Брук
красивые. Эх, Драбкин, Драбкин…
Лена откидывается на подушку, заводит руки за голову – так Петьке будет лучше видно грудь – и обреченно соглашается:
– Ладно, раз яблоки несъедобные – чисти мандарин… пока Федоровна не вернулась!
Сердце снова частит, и Лена опять едва дышит, когда Петя, содрав кожуру с самых крупных мандаринов, подсаживается к ней и по одной кладет в рот полупрозрачные дольки, полные золотистого сока. А она каждый раз чуть прихватывает губами его пальцы, и слушает, как сбивается у парня дыхание, и храбро не опускает глаз под его горящим взором.
– Вот в Крыму были яблоки… в Гурзуфе… в саду у тети Софы… помнишь, я тебе рассказывала, куда мы ездим каждое лето?
– Помню, Ленусь, я ж потому и предлагаю тебе расписаться да в Крым махнуть… но не к тете Софе, а в дом отдыха наш, ведомственный…
– «Ведомственный»! – Лена фыркает, делая вид, что Петькины авансы на нее не производят никакого впечатления. – В гробу я все это видела, Драбкин… я что тебе – пенсионерка, по путевкам отдыхать ездить?.. Вот у тети Софы дом – как вилла настоящая, тридцать метров от моря, и сад яблоневый… роскошный… вот там яблоки пахнут, как в раю, и на вкус такие же!.. Ты понял, Драбкин?
– Да понял я, понял… – Петя мертвеет лицом, губы сжимаются, и он встает со своего места как раз в ту секунду, когда отворяется дверь палаты, и в нее бочком протискивается Фёдоровна…
– Ну что, ребята, наговорились? – лукаво усмехается соседка, «вернувшаяся с процедур». – Ладно, хорошенького понемножку… Вам, товарищ милиционер, пора на выход, а нам с Леночкой – на ужин! Ведь так, Леночка?
Лена сдержанно и важно кивает, смотрит сурово – как будто между ногами у нее не печет, огненно-влажно, и грудь не ноет в сладкой тоске по Петькиным пальцам, и на губах не дрожит проклятие вездесущей Фёдоровне:
«Ну что тебя принесла нелегкая, ну что ты лезешь всюду, надоедливая старая дура!»
– Ладно, Ленусь, пойду я… до встречи. – Петя тоже неловко кивает и выходит в коридор.
– До свидания, Драбкин… – но ее прощальная фраза падает в пустоту.
Фёдоровна, как обычно, пристает к ней с разговорами и расспросами, и, конечно, хватает красное яблоко, смачно откусывает, громко хрустит и чавкает, нахваливает:
– Ах, что за яблочки! Вкусные, сладкие… чистый мед! Крымские небось, рыночные…
Лена не слушает, кое-как встает с кровати, проклиная гипс и тугую повязку на ребрах, ковыляет к окну, и, спрятавшись за занавеской, смотрит, как старший лейтенант Драбкин, в шапке и в милицейской шинели, идет через широкий больничный двор к выходу с территории… идет не сутулясь, четко, с прямой спиной, подтянутый… идет – и ни разу не оборачивается.
Глава 2. Метель
Третий день над Москвою вьюжит, метет новогодняя голубая метель. Елки и туи на территории больницы стоят в боярских снеговых шапках, сугробов намело – до середины окон на первом этаже…
Лена