Конвойцы. Андрей Белянин
вернулись!
– Это невозможно…
– Кто посмеет лгать Госпоже?
– Верховной, – противореча сама себе, буркнула Госпожа. – Итак?
– Наша сестра убита.
– Она прошла подготовку в лучших диверсионных школах, участвовала в сотне операций, ее уровень перевоплощения один из самых высоких, разве нет?
– Увы… ее убил кусок свинца, выпущенный из примитивного порохового оружия, пробивший лобную кость и невосстановимо разрушивший мозг.
– Даже такой маленький? – усомнившись, Госпожа облизнула губы, представляя на языке кислый вкус зеленой крови Нижней.
Пусть это выглядело не слишком вдохновенно, но своя прелесть в этом откровенно читалась.
– Выстрел был очень точным, Госпожа.
– Где мы остановились, зайка моя?
– Смилуйтесь…
– Я задала вопрос.
– Мы… мы на том же месте, где стоял межзвездный крейсер анунаков. Раньше тут проходила Линия. На эту землю все еще опасаются заходить местные…
…Генерал Ермолов поочередно обнял каждого, по-отечески трижды облобызав в щеки. Наверное, об этом человеке стоило писать отдельные книги, снимать фильмы, воспитывать на его примере в школах – чести, патриотизму и верности родине. И оно бы работало, уж поверьте.
Покоритель Кавказа, враг предателей, защитник мирных горцев, герой, никогда не склонявший непокорной головы перед любым врагом, не боящийся ни пули, ни ядра, ни клинка, воин, не побоявшийся опалы самого государя, даже будучи осужден неправедно, все равно ни на миг не отказавшийся от службы великой России. Второго такого еще попробуй поищи.
– Садитесь оба. А ты что ж, внучка, тут замерла?
– Дед мой, Ерошка… – девушка качнулась, сбилась, на секунду в ее голосе послышались слезы.
Ермолов сделал два шага вперед, обнял ее за плечи и, погладив по голове, с мягкой улыбкой ответил:
– Да жив он. Еще вчера чечены с почетом до наших дозоров доставили. На дорогом, кабардинском коне, с подарками, черкеска при нем новая, кинжал да шашка в серебре, сам перевязанный, бледный, но довольный. У казачков ваших его ищи.
Вот только Татьяна стояла тут, а вот лишь столбик пыли заклубился и нет ее. Пластунская школа, что уж тут скажешь…
– Ваше сиятельство, а позвольте-ка доложить прям вот все и по порядку?
Генерал дождался прихода адъютанта с самоваром, сам, не чинясь, помог ему расставить глиняные кружки на раскладном походном столе. Рубленые куски белого сахара, ржаной хлеб, тонко нарезанное серое сало. После чего приказал их не беспокоить и никого к нему не пускать!
– Голодные, поди? Ешьте, я через пару минут буду.
Он вышел из палатки и буквально в ту же секунду опять вошел в нее, приподняв полог задней стороны.
– Ни о чем не спрашивайте! Лихие дела у нас тут творятся, так сначала ваш доклад. Ешьте, но говорите!
Барлога покосился на поднос, потом на товарища, но тот отрицательно помотал головой. Правильно, зная Алексея Петровича – дело превыше всего! Оба