Журнал «Юность» №05/2023. Литературно-художественный журнал
теперь уже не есть, была, любимая; зарплата достойная; коллеги замечательные; начальник, кроме этих его галстуков, тоже – ни разу не накричал, не нагрубил, не бросил похотливый взгляд, хотя мужчины из соседних департаментов грешили: может, тоже тянулись к затухающему к свету или к вещам более очевидным и округлым?
Хорошо было. Но все равно каждый раз, возвращаясь в уютную съемную квартиру с лимонно-желтыми шторами, куда хозяйка даже с животными разрешала – возвращаясь уже три года! – чувствовала: что-то не так. Особенно когда без сил вваливалась теплыми летними вечерами: засиживалась на работе, пила кофе с коллегами или коктейли с подружками, все с теми же, только уже без мультиков по СТС, зато все еще – со сплетнями. И где подруги теперь?
Точно. Занимаются делами. Строят жизни, архитекторы – архитекторки? – судеб. Со мной – только мысли.
Кофе на работе не допила; заперлась в дамском туалете, пустила воду, хотела кричать – никого рядом, – побоялась, что зеркала треснут. Внутри так бушевал арктический шторм, что, казалось, закричи – и разбудишь спящих вечным сном на дне холодного океана памяти чудовищ, оглушишь белых китов последних надежд. Пока ехала домой, взяла себя в руки; вино, попкорн и сигареты покупала с серьезным видом бизнес-леди, уверенной в себе, даже губы перед кассой покрасила, помада – темно-фиолетовая, полюбила такую еще со школы, увидела на страницах журнала, одного из тех, что тогда вместе со жвачкой покупали в киоске у тучной рыжей тетки на сдачу. Вошла в родной двор: снег и вода, вишни – сейчас голые, корявые, весной – витиеватые, белоснежные.
Снова разревелась. На этот раз, кажется, кричала. Еле нащупала ключи, на лестнице столкнулась с не пойми кем, услышала только неразборчивое: «Что с тобой, мой ангел? Тебе подрезали крылья?»; лишь дома, трижды умывшись холодной водой, посмотрев в зеркало на заплаканное лицо – сперва показалось, чужое, – поняла наконец, что наткнулась на местного старого волшебника, счастливого человека с огромными незримыми крыльями – так все про него говорили.
Сижу, курю – все еще четвертая сигарета, жду попкорн, пью красное колхидское вино, грущу по исчезнувшему счастью. И чему удивляюсь? Больно. Конечно, больно, когда двигаются тектонические плиты души.
В окно вдруг настойчиво бьется белый голубь, будто не понимает, глупый. Закашливаюсь, расплескиваю вино на шорты, чуть не роняю сигарету; чему опять удивляюсь? Голубятня рядом, в десяти минутах ходьбы, а хозяин там – тот самый настоящий волшебник, седой загорелый старичок, вечно шутящий, что слишком много в юности отправлялся в командировки на юга, вот загар никак не сойдет. Под Новый год наряжается Дедом Морозом, получается вылитый, говорит, ради такого даже стоило отъедать пузо, жаль, сетует, борода плохо растет; ходит по домам бесплатно, детям раздает конфеты, взамен только иногда просит угостить печеньем – говорит, надо держаться в форме до следующего Нового года. На Восьмое марта всем соседкам – живет тут же, на последнем этаже, – дарит тюльпаны, год