Канарейка. Кира Страйк
ней, опасливо и колко бросали взгляды то в сторону брюнетки, то на меня.
– Как ты себя чувствуешь? – к нам подошла девушка, явно самая старшая из присутствующих.
Высокая, с изумительного цвета пепельными волосами, отмеченная той неброской красотой, на которой обычно отдыхает глаз. А вот её большие глаза не выражали ничего, кроме обречённой усталости. И вся она была такая потухшая, что казалась собственной тенью. Аж озноб по коже.
И тут же стало понятно, что вопрос был задан вовсе не с целью проявить участие, а ради того, чтобы определиться, на какой фронт работ меня направить. Ну так, чтобы по силам оказалось.
– Нормально. – ответила я, – Сносно.
– Иди, что ли, полоскать помогай пока.
– А можно я… с Полей? – глянув на сухое, но местами припорошенное землёй платье подруги, поняв, что она занята на другой деятельности, попросила я.
Знала бы, на что напрашиваюсь.
– На картошку? – равнодушное лицо старшей даже отразило намёк на удивление, – Как знаешь.
Что делать? Пошла. Впрочем, никакое из дел, которыми были заняты воспитанницы, нельзя было назвать лёгким.
Совершенно нерациональным казалось то, что труженицы не имели рабочего варианта одежды. Вот в чём пели, в том и пололи. Просто поддёргивали рукава и, сложив подол, хитро завязывали его за спиной на поясе, чтобы уменьшить длину. Понятно, почему у девчонок каждый день гора стирки, и почему цвет балахонов серенький – не так грязь заметна.
– Поможешь? – обратилась к Поле, даже близко не догадываясь, как правильно смотать конструкцию, – А то у меня руки назад ещё плохо заводятся.
Так кивнула и, развернув меня спиной, ловко управилась с задачей. Идти сразу стало ловчее, да и не так жарко. Солнце уже ощутимо пригревало чепчик, представляю, что будет днём.
– Ну всё, пошли. – шепнула напарница, направляя меня в заданную часть огорода, – Еле дождалась тебя, всё боялась, старуха передумает выпускать.
– Поль, а что она такая… – я ещё раз непроизвольно обернулась на старшую, уже взявшуюся за тяпку.
– Аврора? Точно! Так ты ж не знаешь. От неё родственники отказались.
– Как отказались? – опешила я.
– Да как водится. – подруга уже опустилась на колени, выискивая в сорняках молодые ростки картошки, – Пришло письмо, мол, разорились, не оставьте сироту и всё такое. Ей же совсем скоро восемнадцать. Тогда или на улицу, или в монахини. Приданного нет – кто замуж возьмёт? Э-эх, как уж она грымзу просила в работницах при монастыре оставить – так та ни в какую. Говорит, раз сестра Гелла преставилась, так теперь на её место замену надо. А помощниц и так хватает.
Голова пошла кругом. Одно дело отвлечённо почитать о чём-то подобном, отложить книжку и вернуться в свой защищённый быт, и совсем другое – вживую окунуться в подобное… блин, у меня даже слова подходящего сразу не нашлось. Остро кольнуло осознание, что обратной дороги – нет, выйти из этой реальности теперь можно только вперёд ногами.
Сидя в