Стоп-кадр. Легенды советского кино. Николай Ирин
пределы жанровой одномерности. Фильм, безусловно, хорош, однако при появлении Богатырева кажется, что его персонаж – отдельно от картины, что он залетел сюда из какого-то иного, куда более изощренного и неочевидного в морально-этическом отношении сюжета.
Артист своего Ромашова не демонизирует. Ромашка таков, что возникает странная мысль: ничего с ним еще не решено. Снова нет жестких характеристик, опять актер как бы оставляет герою шанс понять себя в меняющихся жизненных обстоятельствах, обрести возможность для морального и духовного развития.
Удивительное дело: Богатырев словно предлагает что-то большее, чем каверинский сюжет, нечто, может быть, достоевское по замаху и внутренней задаче.
В судьбе Юрия Георгиевича есть не только кино, но и театральная сцена. Несколько лет он служил в «Современнике», потом во МХАТе. Удивительны радиопостановки с его участием: густой, плотный, насыщенный голос буквально гипнотизирует, заставляет персонажа материализоваться перед нашим внутренним взором.
Регулярно выступал в детской телепередаче «Будильник» – то как чтец Михаила Зощенко, то как интерпретатор Агнии Барто. Да-да, работал с текстами поэтессы так ловко, аналитично, что обнаруживал в них и нетривиальную красоту, и психологическую глубину с достоверностью:
Воды немало утекло
С тех пор, как я разбил стекло.
Нет, в жизни мне не повезло:
Однажды я разбил стекло.
Гениально чувствовал слово. Потому каждая буква у него звенела и вибрировала. Чувство ритма, ощущение красоты, причастность Культуре…
У него была обувь 49-го размера. Его энергия – это мощь спокойной силы, надежности и добра. Он умел распределять себя в предложенном ролевом пространстве, интуитивно понимал, когда надо выстрелить, а когда – притормозить, осуществив завидную, исполненную артистического блеска паузу.
Его всегда по-хорошему много. Неизменно видится внутренний резерв. При этом он крайне экономен в средствах выражения, точен. Великодушно разрешая Обломову ночной суп с мясом, Штольц ответственно предупреждает: «Ну, хорошо, только немного и в последний раз!» И с этим напутствием почему-то так легко согласиться.
Рано, слишком рано ушел из жизни. Но вспоминать о его ролях радостно. «Танцевать, теща! Танцевать!» – и захватывает территорию, располагается на просторах далеко не самого уютного советского ресторана, словно у себя дома.
Человек широкого жеста и тонкой внутренней организации, гений.
Войны и миры Сергея Бондарчука
Сергей Фёдорович Бондарчук (1920–1994)
При ближайшем рассмотрении его яркая, разносторонняя личность оказывается, пожалуй, даже в чем-то интереснее, нежели очевидные режиссерские или актерские свершения, а уроки судьбы выдающегося мастера в высшей степени занимательны и поучительны.
Сразу по окончании теперь уже легендарной мастерской Сергея Герасимова во