Лимонный хлеб с маком. Кристина Кампос
подошла к деревянной полке, на которой стояла большая банка сухого молока.
– Когда прокипят, я тебе принесу, – ответила она, указывая на горшок.
– Amesegënallô, – поблагодарила Марина.
Эфиопка улыбнулась такому жесту уважения, проявленному белой женщиной, поблагодарившей на амхарском языке.
А Наоми продолжала плакать. Марина прижала ее маленькое тельце к своей груди так, чтобы она могла видеть происходящее вокруг. Покачала ее, прошла через двор к окну и посмотрела на десяток молчащих детей в колыбелях.
Голодная Наоми плакала все сильнее, что больнее и больнее ощущалось Мариной. Пронзительный плач младенца проник в глубины души европейской гуманитарной работницы. Никогда прежде она не чувствовала себя такой незаменимой для другого человека. Нежеланная слеза скатилась по ее щеке; тихонечко, на ухо малышки, она пропела колыбельную, которую слышала от своей бабушки Нереи приятными ночами на Майорке.
На паспортном контроле в международном аэропорту Аддис-Абебы было полно народа. Улыбающиеся стюардессы шагали рядом с горделивыми пилотами, китайские бизнесмены пожимали руки африканским коллегам, туристы с чемоданами увертывались от бродячих торговцев, а уборщицы без устали наводили чистоту в футуристическом здании аэропорта. Марина, держась за руку Матиаса, стояла в очереди на паспортный контроль.
Матиас снял рюкзак, и Марина переложила свою косу на грудь, чтобы Матиас мог надеть рюкзак ей на плечи.
– Я буду скучать по тебе.
– Но не больше десяти дней, – уточнила Марина, вставая на цыпочки и приближая свои губы к губам Матиаса.
После поцелуя она двинулась к пункту контроля. Матиас сделал несколько шагов вслед и окликнул ее. Она повернулась, и он взял ее за руку.
– Ты любишь меня? – шепнул Матиас.
Марина изумленно взглянула на него. Она выглядела искренне удивленной, как будто эти простые слова были последними, что ожидала услышать в тот момент. Она обняла его.
– Конечно…
– Ну, так говори мне это, пожалуйста. Хотя бы иногда.
Марина погладила его по щеке. Она осознавала свои недостатки – не была любвеобильной, нечасто проявляла свои чувства. Была скорее сдержанна и осторожна в отношениях. Сейчас прозвучал упрек, который она слышала и раньше на протяжении всей своей жизни. Она любила, как и всякая другая женщина, возможно, менее страстно, но со всей искренностью, на которую была способна. Она верна и не двулична, что было известно Матиасу и тем немногим мужчинам, которых она встречала. Марина крепко обняла его и прошептала:
– Это просто слова, но если хочешь их слышать, могу говорить тебе каждый день и каждую ночь, столько, сколько пожелаешь.
– Иногда – вполне достаточно.
Губы Марины произнесли последние слова.
– Ich liebe dich[12].
«Эфиопская кухня», – гласило название на обложке книги, которую Марина держала в руках в магазине Duty Free в терминале аэропорта. Она купила ее, покинула магазин и в поисках
Я люблю тебя (