Незримые. Рой Якобсен
этих веточек, и травы, и мелких ракушек, с которыми невозможно жить, чтобы не помереть.
Это мать ее научила: велела Ингрид закрыть глаза и нащупывать руками пух, очищенный комок и неочищенный, а сама считала вслух, но, досчитав до десяти или одиннадцати, умолкла, увидев по улыбке дочери, что та поняла, в чем смысл. То, что ты сейчас выучила, ты уже никогда не забудешь, – сказала Мария.
С тех пор Ингрид чешет пух быстрее, чем Барбру, а ту освободили от мытарств, теперь она сидит в хлеву или лодочном сарае и, совсем как мужчина, чинит сети.
Глава 11
Барбру и вязать сети умеет, новые делать, и тресковые, и на сельдь, и на камбалу, и даже трехстенную путанку. За этим занятием Барбру и просиживает почти всю зиму, пока Ханс на Лофотенах. Новые сети хороши тем, что они чистые, сухие и не воняют, знай себе сиди в кухне с челноком и иголкой, вяжи да грей спину у печки, какой бы холод ни стоял на дворе.
Но Мартину это не нравится – снасти полагается ладить на улице или в лодочном сарае, не след этим на кухне заниматься.
Чистить и чинить сети на морозе – работенка хуже не придумаешь, потому что в варежках ее не сделать, от нее здесь, на побережье, у каждого руки в негодность приходят, поэтому Мартин считает, что работать с сетями сухими и новыми само по себе подарок, так что не хватало еще делать это в доме, где под боком печка с пылающей дерниной, это уж не просто излишество, а совсем уж слабоумие, а Мартину лучше не напоминать о том, какой уродилась его младшая дочь.
Барбру на сетованья отца плевать.
Всем остальным тоже. Так стало всего несколько лет назад, когда именно, никто из них не сказал бы, однако в один прекрасный день Мартин перестал все здесь, на острове, решать. С того дня слово было за Хансом.
Но если все остальные забыли, то сам Мартин помнит: это случилось, когда они с Хансом обмозговывали, что делать со стволом русской лиственницы, и им ничего в голову не шло. Они с сыном собрались поддеть его рычагом и, навалившись, уложить на козлы, однако когда Мартин ухватился за рычаг, силы словно провалились куда-то вниз, как бывает, когда пытаешься упереться ломом в топкое болото. В голове перещелкнуло. Отдуваясь, Мартин опустился на землю, а сын стоял и один держал на своих плечах всю тяжесть.
С того дня все стало иначе.
Остальные тоже это заметили.
Даже Ингрид теперь строптивится – например, когда дедушка запрещает ей что-нибудь, она не смиряется, а идет к матери, и та разрешает то, что не дозволяет Мартин. Порой Мария встает на сторону свекра, но поступает так не ради него. На самом деле на его мнение ей плевать и на его присутствие тоже.
Мартин с этим смирился.
Но озлобился.
В молодости, которая у мужчины продолжается много лет, он никогда не злился, а теперь злится постоянно. До этого тоже никому нет дела. В начале лета кот ночует у него на животе. Через тонкую стенку слышно, как храпит Мартин и мурлычет кот. Это кажется всем смешным. Когда гага под крыльцом