Гонщики кампуса. Бойфренд из книг. К. С. Килл
возвращаемся к плану А, иду покупаю пироженку и дальше живу своей тихой спокойной жизнью. Черт, не могу поверить, что я все-таки делаю это!
– Послушай, в четверг… – заминаюсь я и поправляю на носу очки.
Да уж, похоже, у меня как раз те проблемы, о которых говорила мать.
Отважусь ли я когда-нибудь на то, чтобы перешагнуть через болезненные правила? Или это всегда будет любимой больной мозолью?
– В четверг я…
– Не хочу говорить.
– Значит, закрой рот и дай мне сказать! – отвечаю я и хлопаю ладонью по столу. – В прошлый четверг у меня был очень плохой день, и даже несмотря на то, что я миллион раз просила тебя оставить меня в покое, ты все равно продолжал меня доставать, но мне не нужно было так с тобой разговаривать. Вот, в общем, я очень об этом сожалею.
Миссия выполнена! У меня перехватило дыхание, беру без разрешения его стакан и делаю большой глоток теплого кофе. Меня аж скрючило.
– Блин, это ж сколько ты кладешь туда сахара? Отвратительно!
Выплевываю остаток кофе обратно в стакан и ставлю его между нами.
Донован обиженно пожимает плечами, берет стакан и бросает в мусорку. Опираюсь локтями на спинку стула и, наконец, с облегчением вздыхаю.
– Ну что, тебе лучше? – спрашивает он, также поднимаясь.
– Да.
– Рад это слышать.
– Вообще-то ты должен был сказать «я принимаю твои извинения, Кэрри».
– Понятно.
Жду, что он продолжит, но он только пристально смотрит на меня. Жестом приглашаю его сесть за стол.
– Я принимаю твои извинения, Кэрри, – хмуро продолжает он. – Освобождаю тебя от угрызений совести, ты можешь продолжить свою замечательную жизнь без страха встретить меня на пути.
– Отлично!
– Отлично.
На протяжении минуты, показавшейся мне вечностью, мы смотрим друг на друга. Мне нужно было давно уйти, но я не могу оторваться от его глаз. Они так блестят и, сама не знаю почему, у меня сжимается сердце.
– Что с тобой не так? – слышу я свой голос, который против моей воли задает этот вопрос самым участливым тоном.
У него совершенно отстраненный вид, пальцы впились в кожаную обивку сиденья.
– Я прекратил тебя домогаться, принял твои извинения, – с горечью перечисляет он. – Почему ты до сих пор здесь?
Хороший вопрос! Может быть, это мазохистская сторона моей натуры?
До сегодняшнего дня его дебильная просьба не имела для меня никакого значения. Но, видя, что его это действительно волнует, я вдруг поняла, что все сложнее, чем казалось.
– Знаешь, если бы ты сразу открыто рассказал мне все, то я бы с большей симпатией отнеслась к твоей просьбе.
– Это было глупо, да! Но, как говорится, шанс упущен.
– Почему для тебя это так важно, стать хорошим парнем? Может быть ты… ты чувствуешь себя одиноко?
– Чего? Ничего подобного! – взрывается он. – Давай, прекращай играть в доморощенного психолога, тебе это не идет!
Как же он меня раздражает…
– Или, может, ты влюблен в девушку,