Очерки. Том первый. Александр Полуполтинных

      Козлов Евгений Ильич был моим последним непосредственным начальником в УФСИН России по Забайкальскому краю. Писать о нем особенно нечего, но всё же он сыграл не последнюю роль в моем решения закончить карьеру в тюремном ведомстве и выйти на пенсию.

      Я прекрасно помню тот день, когда я увидел его впервые. Тогда я уже был сотрудником аппарата Управления и редактором ведомственной газеты «Резонанс», а он служил на какой-то офицерской должности в исправительной колонии №3. На какой должности, сейчас не важно. Колония «тройка», хотя и находится в черте города, но служить там охотников мало, и если уж попал туда, то значит не просто так, а за какие-то серьёзные провинности. Как ссылка. Добираться туда было очень неудобно. Общественный транспорт туда не ходит. Хорошо у кого свой автомобиль, а если нет? Служебный автобус, старый-престарый ЛАЗ был, но он часто ломался. А когда ездил, то на него надо было садиться на вокзале в 7 часов утра, потому что рабочий день в «тройке» был установлен с 8 часов. Если я попадал туда по службе с утра, то надо было ждать окончания рабочего дня, чтобы уехать в город с кем-нибудь попутно или на этом самом автобусе. И то он в город сотрудников не возил, а добрасывал лишь до остановки маршрутки на КСК.

      Так вот было однажды в УФСИНе праздничное мероприятие, посвящённое 23 февраля. Этот день был раньше рабочим. Но ближе к обеду женсовет делал мужчинам подарки: обычно какие-нибудь кружки или ежедневники. В актовом зале собирали личный состав, зачитывали приказ начальника о поощрении, вручали грамоты, в конвертиках деньги и т. д. Потом была художественная часть. Было по-всякому: когда приглашали каких-нибудь студентов из училища культуры и детей, и они нам плясали и пели в тесном актовом зале на четвёртом этаже, но потом стали практиковать свою самодеятельность. В городских колониях и СИЗО есть свои таланты, вот и стали на праздники привозить их – дёшево и сердито! И вот на один из таких праздников в УФСИН привезли артистов из ИК-3, среди которых и был Евгений Ильич Козлов. Как сейчас помню номер, который он исполнял. Он изображал алкоголика из вытрезвителя. Его раздели донага, накинули на него белую простыню, всклочили по бокам его плешины остатки его некогда пышной шевелюры. На ногах у него были банные шлепки, а в руках пустая водочная бутылка. Лицо его было как раз то, что надо – ему хоть лет и немного, но, видимо, нервная работа сказалась сильно на нем – в общем, никакого дополнительного грима, чтобы подчеркнуть его пропитой вид ему не требовалось вовсе. Увидев его на сцене, мы так и легли в рядах. Рядом бурят хохочет: «От смеха умру, однако!» В общем, таким я его и запомнил, таким он мне и запал в душу. Где бы я его потом не встречал, а всегда перед собой видел образ этого выпивохи, которого мастерски сыграл Евгений Ильич.