Автоstop. Повесть. Ирина Богатырева
время, и любой мастер берёт себе учеников. Все мы поняли, что такова наша судьба. Все мы знаем, что такое судьба, потому что знаем, что такое трасса, а ты не научишься видеть судьбу, пока не вышел на трассу, приятель.
– Мы не ходили ещё так далеко, – говорим с Сашкой.
– Я вас научу, – отвечал на это Гран. – Вот вам первое правило: каждый раз, уходя, будьте готовы, что уходите вы навсегда.
Мы возвращались в нашу коммуну радостные и лёгкие, и утюг тихо шуршал сзади. Мы возвращались с чувством ясности и уверенности в нашем пути, потому что знали, что Кара всё-таки изменила наш мир.
Кара явилась мне во дворе Якиманки. Она явилась, как тень, вдруг обретшая плоть и ставшая птицей. Слетела с дерева и оказалась на краю скамьи, где сидела я; выгнула шею, закачалась и трижды произнесла своё имя.
Был радостный и тёплый июньский день, и тополя хлопали свежими листьями над моей головой, но если чёрный ворон сел рядом с тобой, приятель, можешь быть уверен – вся жизнь пойдёт кувырком. Или рядом с тобой так часто садятся чёрные вороны?
В тот день я ушла со своей курьерской работы. Накануне отбила сессию и теперь, в летнем настроении, мне хотелось далеко послать свою турфирму. Я рассталась с ней и возвращалась домой в лёгком головокружении от чувства свободы: больше в Москве меня ничто не держит. Так много стало простора, что я ощутила – сейчас взлечу, я как шарик, у которого оборвалась нитка – и от слабости села. Тут-то и слетела на меня Кара.
Ворон – это вестник судьбы, и я была носителем её в тот день: я внесла в коммуну огромную чёрную Кару, безвозмездный дар всей Якиманке от провидения.
И Якиманка приняла её так, как мог бы принять Вавилон – она побледнела, похолодела, набрала воздуху и зашлась криком, истерией, жалобами. Мы ещё ничего не успели сделать, как только вошли в вечно наполненный коммунальный наш коридор, как всё пришло в такое движение, что Кара взмыла под потолок и принялась качаться там на рожке с лампочкой.
– Это немыслимо! – орала Якиманка.
– Это неслыхано! – поддакивала она сама себе.
– Ведь есть же правила!
– Куда смотрит хозяин?
– Чтобы таскать наши вещи!
– Гадить будет, гадить везде!
– Где же хозяин!
– Распустилась молодёжь донельзя!
– Я тоже давно хочу завести собаку, чтобы охраняла диван, но есть же правила!
– Эй, хозяин!
Кара качалась и раздавала всем проклятье своего имени. Пока, наконец, не явился на кухню Рома-Джа.
Все смолкли, ибо это и есть наш хозяин, и его слушает каждый, пускай на голове его – дрэды, а в сердце вечная хиппанская весна. Он всегда спокоен, а для нас, безумных, спокойствие – залог мудрости и мудрых дел.
Рома-Джа остался спокоен и увидав Кару мою на рожке, и сказал тихо:
– Мелкая, ты знаешь: по правилам самостоятельных животных в коммуну нельзя.
Правила эти неписаны. Точнее,