Параллельный мальчик (сборник). Александр Житинский
институту уже шныряли журналисты из газет, выспрашивая всех, кто видел и слышал Мананама.
Профессор Стаканский поднялся с дивана и вышел в коридор. Остановившись в дверях, он громко провозгласил:
– Я – репа, товарищи! Я – брюква! Прошу записать в протокол!
Глава 15. Похищение
До самого вечера Бурилов в сопровождении своих добровольных помощников занимался поисками Мананама. Они обошли многие дворы, расспрашивали детей и взрослых, но нигде следов пришельца не обнаружили. Непонятно было следующее: каким образом ракета оказалась во дворе овощехранилища, за два километра от школы? Колька уверял, что сама долететь туда она не могла. Значит, кто-то ее принес? Но кто? И куда девался Мананам?
Наступил вечер, и Бурилов, извинившись, отвел Карата на пост. По ночам Карат нес службу в ювелирном магазине.
Однако на следующее утро они встретились опять, теперь уже без мальчишек, которые ушли в школу. Вид у Пататама был грустный. Он поминутно требовал у Маши зеркальце и озабоченно разглядывал ухонос, который становился все темнее.
И на этот раз поиски не дали результата.
Пататам мрачно выглядывал из отворота Машиной куртки. Непрерывная беготня утомила его морально. Вид проносящихся по улицам автомобилей наводил космонавта на мрачные мысли. Он опасался, что его братца постигло несчастье, иначе бы он дал о себе знать.
А как раз в то время, когда Мананам выступал по микрофону в Институте космических исследований, посланные профессором люди безуспешно пытались разыскать Юру в общежитии, – они с Машей и Пататамом пришли домой к Белоусовым.
В молчании сели обедать. Пататаму налили теплого чая с вареньем, и он, сидя на краешке блюдца, погрузил туда присоски.
За окнами летали желтые листья.
– Что ж, вероятно, наша экспедиция потерпела неудачу. Мы не успеем отправить Зерно Разума, – сказал Пататам. – Остается выполнить первую часть Программы. Я должен сообщить планете о нашем появлении…
– Подождите, Мананам найдется, – сказал Юра.
– Нет… – покачал головой Пататам.
– Пататамчик, а сколько на Талинте времен года? – спросила Маша, чтобы отвлечь братца от мрачных мыслей.
– Пять, – сказал Пататам. – Называются они примерно так – в переводе на ваш язык, разумеется, – радость, веселье, счастье, грусть и тоска.
– А тоска-то зачем?
– Я же не спрашиваю, зачем вам осень. Она есть – и все.
– Радость – это вроде весны? – спросил Юра.
– Примерно. Почки лопаются, ручьи бегут…
– А грусть – это осень. Правильно? – спросила Маша.
– Приблизительно.
– Пататам, а вы хотите вернуться на Талинту? Может быть, останетесь у нас? – спросил Юра.
Маша под столом толкнула его ногой. Она испугалась, что Пататам опять загрустит, вспомнив о доме.
– Вряд ли это теперь возможно, – ответил космонавт. – А через каких-нибудь триста тысяч лет мы были бы на родной планете…
– Через триста тысяч лет! –