Наш дом – СССР. Виктор Мишин
кричу в ответ тут же, но спустя секунду добавляю: – Где-то здесь.
Понятия не имею, что еще сказать, я и правда не понимаю, где я… где мы.
Пытаюсь встать на ноги, снег хрустит и больно колет босые ноги. Наконец выпрямляюсь и осматриваю себя. Мама дорогая, да я ж в одних трусах! Выпрямившись во весь рост, наконец-то замечаю фигуру в нескольких метрах от себя. Нет сомнений, это Катя, только… Да она же в пижаме! Так, быстро вперед, значит, второй голос был и вправду Аленкин.
Подбегаю к жене, она тоже стоит по колено в снегу и оглядывается по сторонам. Охреневаю от увиденного, но оставляю разговор на потом. Дочь. Где же дочь?
– Аленка, где ты, солнышко мое?! – кричу я и едва не спотыкаюсь о ребенка. Господи боже, да как это?
Дочь стоит на снегу одетая, как и ее мама, в пижаму и плачет. Подхватываю на руки, удивляться уже нет сил, просто прижимаю к груди ребенка, а спустя мгновение к нам обоим жмется и наша мама. Мы вместе с дочкой часто звали жену именно мамой.
– Сашка, что это? Где мы? Почему мы голые на улице? – из супруги начинает выливаться водопад вопросов, а ответов у меня нет.
Мы легли спать как обычно, около одиннадцати часов вечера, дома, в нашей маленькой, но уютной квартирке. Что случилось ночью, почему мы вдруг на улице в том виде, в котором спим? Я так и вовсе в одних трусах. Боже, как же холодно-то! Так, это не взрыв газа или что-то подобное, ибо ни развалин, ни пожара вокруг нет. А что есть? Осматриваю округу, решаю выйти из-под деревьев, благо растут они тут редко.
– Давайте туда, – киваю в сторону и, не давая супруге задать новый вопрос, подталкиваю ее вперед. Дочь на плече не кричит, лишь трясется и тихо плачет.
Как и думал, идти оказалось всего несколько метров. Деревья расступились, и перед нами предстала картина… Деревня. Точнее, это стоящие вразнобой деревянные дома. Низкие, темные, заборы если и были когда-то, то давно повалены.
– Быстро, в доме, даже если он нежилой, будет теплее, – командую я, хотя и понимаю, что дома-то промороженные стоят. Черт возьми всю эту хрень, да где же мы?
В первом же доме подтверждаю свою догадку, промерзло все насквозь. Печь разрушена, при всем желании не растопить, руины просто.
– Постойте тут минутку, один я быстрее все осмотрю, – передавая дочь жене, я бегу на мороз. В голове крутится совсем не ко времени посетившая мысль: «Почему Катя такая молодая, а Аленка и вовсе маленькая?»
Оббегаю дома друг за другом и у одного резко торможу. Не может быть, в окне, маленьком, с затянутыми льдом стеклами, виднеется тусклый свет. Перемахиваю через плетень, когда-то стоявший вокруг участка, а сейчас сохранившийся лишь частично, оказываюсь возле двери крыльца. Крылечко маленькое, как приступок, не больше, попробовал дернуть за ручку, заперто. Стучу. Несильно, мало ли кто там, вдруг рассержу хозяев. С минуту ничего не происходит, я повторил стук несколько раз и собирался идти к окну, как что-то скрипнуло и послышался возглас:
– Кто тут? – Тихий, как будто человек боится или по крайней мере осторожничает, голос привел меня в состояние готовности. Голос женский, сомнений нет, но вот пустят ли?
– Откройте, пожалуйста, нас с женой и ребенком ограбили и бросили на морозе почти голыми. Разрешите обогреться, ради бога! – буквально умоляющим голосом произношу я быстро придуманную историю. Подробности придумаю чуть позже, нужно понять для начала, где мы вообще. Зуб на зуб не попадает, трясет так, что словами не передать.
Дверь, задевая, явно просела, тяжело идет наружу, и перед моими глазами возникает лицо женщины. Нет, пожалуй, это скорее бабушка. Она подсвечивает себе свечкой и испуганно смотрит на меня.
– Здравствуйте, простите ради бога, пустите, пожалуйста, погреться!
– Ты кто? – бабушка все же решает спросить первое, что приходит в голову в таких случаях.
– Саша. Там, в соседнем доме, который пустой, мои жена и дочь, мы не опасны.
– Да вижу, что не опасны, синий уже весь! Зови скорее своих девчонок, замерзнут ведь!
Я буквально пулей долетел до домика, в котором оставил девчат. Подхватив на руки Аленку, беру за руку Катю и так же бегом направляюсь к гостеприимной бабульке. Даже в мыслях не мелькнуло осмотреться, все мысли только о семье и диком холоде.
Старушка стояла на крыльце, встречая нас, и в буквальном смысле затолкала внутрь дома. Избушка оказалась очень маленькой, и это я почувствовал на собственной голове, когда ударился о притолоку. Зашипев от боли, голова буквально зазвенела, я пригнулся и вошел последним. Старушка мгновенно развила какую-то невероятную скорость в уходе за моими девчонками. В печь полетели дрова, девочек укрыли одеялами, а ноги оказались в тазах с теплой водой. Сам я просто прижался спиной к печи и уселся на лавку, что стояла тут же. Спасены. Остальное уже неважно.
«А если бы до деревни был хотя бы километр по снегу?» – пронеслась мысль. Смог бы я успеть? Не факт.
По телу разливалось тепло. Бабуля достала из шкафчика бутылку водки, да-да, именно водки и приказала нам с Катериной растереться. Слушались бабушку беспрекословно,