Шепчущие никелевые идолы. Жестокие цинковые мелодии. Глен Кук
мрачном настроении, чем я сам. Учитывая, в каком состоянии они были, когда я видел их в последний раз, я не мог не признать, что у них есть причины для недовольства.
Можете мне поверить, старого доброго Гаррета мгновенно охватила паранойя. Что эта команда делает возле моей двери?
Я пожал плечами. Беспокоиться не о чем. У меня в закромах тонна еды плюс запасной бочонок пива. У Дина есть целый взвод скромных племянниц, у которых он сможет остановиться, пока осада не будет снята, – если у него достанет ума заметить, что дом под наблюдением, и повернуть назад. А у меня между тем было бы время подумать. Каким образом я оказался втянут в эту переделку? Кроме того, я мог найти какой-нибудь способ разбудить Покойника.
Вернувшись в кухню, я заварил чай и пошел с кружкой к себе в кабинет. На лице Элеоноры было презрительно-насмешливое выражение.
– Похоже, ты тоже сегодня утром не в настроении?
Это замечание только выжало еще больше сока из лимона.
Кто-то забарабанил в дверь. Я не стал выяснять кто. Мне было вполне уютно с моими унылыми мыслями и мрачным настроением Элеоноры.
Я переходил от догадки к догадке, позволив себе пуститься в свободные ассоциации. Снадобье, которое я добавил в чай, несколько утихомирило наиболее тяжелые из молотков, стучавших в моей голове. Что же в действительности произошло в Уайтфилд-холле?
– Мяу!
По моей ноге взобрался котенок. Второй вспрыгнул в кресло для посетителей. Еще двое или трое принялись гоняться друг за другом по комнате, потом выбежали в коридор. Я погладил того, что угнездился на моих коленях, почесал его за ухом, потом поднял и подверг тщательному осмотру.
Это был просто котенок. Правда, более мохнатый, чем обычные котята. Может быть, его папаша был рысью.
– Что в тебе такого особенного, малыш? С какой стати эти отставшие от моды громилы охотятся за тобой?
Впрочем, так ли это? Над этим тоже стоило подумать.
Котенок не ответил. Он попросту отказывался решать за меня задачи! С какими только людьми – и животными – не приходится иметь дело на этой работе! Эх…
– Элеонора, а ты что думаешь? Все дело в котятах? Или, может быть, в корзинке, в которой они сюда прибыли?
Она ничего не могла мне сказать. Я чувствовал, что ее беспокоит моя тупость и неспособность понять настолько очевидные вещи.
Армейские инструкторы и сержанты вычислили меня довольно быстро. Им были известны все уловки, все когда-либо изобретенные способы жульничества и увиливания от работы еще задолго до того, как я появился в строю, прикидываясь более тупым, чем мешок с камнями. Однако в Танфере это действовало на большинство моих знакомых. Люди в этом городе видят только то, что хотят видеть.
Я стремлюсь оставаться недооцененным. По крайней мере, так я говорю себе.
– Здесь хорошо, – сказал я Элеоноре. – Могу сидеть вот так, откинувшись на спинку кресла, набрав полные колени котят, и дремать хоть весь вечер.
После чего буду гулять ночь напролет, поскольку не смогу заснуть. И кто-нибудь доложит