Мир меняющие. Книга 1. Том 1.. Елена Булучевская
и лишь холод и голод остались. Остались навечно. Холод поселился в жидкости, заменяющей кровь и навеки остужая ее. Прятавшийся до сего момента единорог появился из-за кустов, с развевающейся на скаку гривой, взревел дурным голосом. Голод так терзал внутренности, что дракон, увидев снежно-белого единорога, пару раз взмахнув крыльями, подлетел и сожрал того, кто верой и правдой служил ему, того, кто был больше, чем просто скакуном – другом был. Пролившаяся горячая алая кровь священного животного, вгрызаясь в гладкую прозрачность, прокладывая путь во все стороны, растеклась по поверхности льда, который намерзал вновь и вновь. Эти алые ручейки заставили дракона сначала поджать когтистые лапы, а потом взлететь и направиться в небо, навстречу восходящим солнцам. Вслед ему донеслись призрачные голоса: «Убийца, убийцаааааааааа, братобийцаааа, прервавший жизнь единорогааааааааааа, проклятый, проклятый, проклятый проклятыййййй навекии…»
Лед был раньше замечен только в диких мирах, теперь же и в Мире стал появляться, не каждый сезон, но был. А белое холодное сыпучее вещество, падающее из туч, назвали снегом. Хрон же нарек свое новое детище – ледового дракона – Айсом, повелев откликаться на это имя. Астрономы, наблюдавшие миг превращения со своих Часовых башен, долго протирали свои никогда не ошибающиеся глаза, увидев рассеивающуюся мглу, которая создала воющую белую воронку над Речным перекрестком. Краткие мгновения превращения казались бесконечными, ибо время опять засбоило. Вновь засмеялся Хрон в своих чертогах-хронилищах, и вздрогнула Зория от этого смеха – сотряслись почвы ее, подняв гигантские волны в озерах, морях и океанах.
После рассвета возле Речного перекрестка остались лишь мелкие лужицы холодной воды. Высушенная и скрючившаяся от лютого холода листва деревьев, шелестела, подсыхали кровавые следы, на съежившейся траве лежал витой рог единорога и темнел синий шатер. Стрекотание утренних насекомых и чириканье просыпающихся птиц приветствовало солнца, которые, не спеша, взбирались на небосклон. Над водой засновали гигантские речные мухи, заплескалась рыбка, выпрыгивая из воды, в надежде позавтракать, волны Детры смыли кровавые следы. Синий шатер с первыми лучами светил завалился внутрь, скрывая произошедшее, а потом как-то быстро покрылся плесенью, пошел темными пятнами, сложился внутрь и истлел, не оставив следа. Щедрая зорийская почва затянула шрам, стыдливо пряча ночное происшествие. Лишь витой рог остался напоминанием о произошедшем. В полузаброшенном замке Измов смертельно больная хозяйка очнулась от тяжелой дремоты, полной мучительных видений, с ощущением непоправимой беды. Простонала: «Дети мои, дети мои», – и скончалась. У ледяного дракона Айса, направлявшегося к хронилищам, екнуло что-то под ребрами, и не осталось боле ничего, что связывало бывшего бравого рыцаря-пастыря Райдера фон Изма с Миром.
Глава 4. Лики Виты
Детство Виты прошло неподалеку от Витово-на-Детре в малом замке ее