Варлам Пчела. Николай Вингертер
похвальбой, Варлам тогда и задумался, как ему наладить добычу волков. Одно понимал, что добывать нужно не таким трудным способом, как первого волка.
Варлам прошел от избы в противоположную сторону, где у него был устроен хлев, в котором держал для себя свиней, и там же огромное количество птицы, которой вперемежку с мелкой дичью, приносимой из леса и полей, кормил своих волков. Хищники, несмотря на распространенное мнение об их прожорливости, такими вовсе не были, а в неволе и подавно. Варлам считал, что им, чтобы было меньше сил, чтобы были ленивее, довольно еды раз в неделю из расчета на каждого курицу или зайца. В дикой природе у волка могло не быть и этого; известно, что они, чтобы найти добычу, за день пробегают не один десяток верст, расходуя огромное количество сил, и поэтому, как и лисы, чаще насыщаются не какой-то крупной дичью вроде косули или кабана, поменьше – зайцем, а такой мелочью, как мыши.
Вот и сейчас в хлеву для зверей были приготовлены полдесятка кур, зарубленных с утра (всех кочетов за лето успел перевести и теперь дело дошло до несушек), кроме кур, три зайца, которых достал из петель во множестве расставляемых в хорошо ему известных заячьих местах. Варлам вернулся к клетям с волками. Они еще ранее, заслышав, как он вышел из избы, умолкли, перестали выть, приученные к тому, что он приходил к ним именно вечером и кормил, потому что днем волки отлеживались по углам клеток и дремали.
В одной клети держал пять, в другой семь особей. Это были вовсе не какие-то матерые хищники, а молодь семи-восьми месяцев. И если бы не одинаковый, характерный для этих животных желтовато-серый окрас с примесью черного, если бы не поставленные несколько косо глаза, высокие прямые ноги, острые и широкие, стоячие на макушке уши (недаром есть пословица, что только у волка ушки растут выше макушки и потому он слышит за версту), можно было подумать, что все они – это какая-то порода собак. Его волки, никогда не знавшие свободы и дикой природы, за многие месяцы уже успели привыкнуть к человеку и при его виде одни подскочили к стенкам клеток, потявкивая, как собаки, с почти нескрываемой радостью при виде Варлама – их кормильца, и с жадностью разглядывая что нес в руках. Варлам по лесенке взлез на высокую стенку клети и через имевшееся в крыше отверстие стал сбрасывать волкам их еду. Сразу началась обычная для полуголодных зверей работа: они, вцепившись по двое, а то и по трое в тушку птицы или зайца, рвали и разрывали их; стояло глухое урчание и временами злая перебранка, но всем хватало, у каждого оказался свой кусок мяса и они шумно и аппетитно клацали мощными челюстями так, что стоял только треск от переламываемых костей, а вокруг разлетались шерсть и перья поедаемых кур и зайцев. И только тихо, немного озлобленно, поджав пушистый хвост и постоянно озираясь вокруг себя и не сводя глаз с человека, ходила в клетке, где было семь молодых волков, взрослая матерая волчица. В ее светящихся желтым в темноте круглых глазах, знавших что такое настоящая дикая жизнь, а не это заключение в стенах