Шепот тьмы. Келли Эндрю
играл между деревьями. Ее тянуло к зеркальному отражению в окне, где ночь прижимала к стеклу свое голодное лицо.
– Я вижу, что ты наблюдаешь за мной, – шептала она и чувствовала тошнотворный трепет. – Тебе тоже одиноко?
В эти дни она знала, что лучше не следовать за темнотой, куда бы она ни вела. Она знала, что у нее есть острые зубы, у Делейн остались шрамы, чтобы доказать это. Она была слишком внимательной к себе, чтобы верить в то, чего не могла увидеть и потрогать.
Это, как ничто другое, заставляет чувствовать опасность в Годбоуле.
Семинар Уайтхолла тем утром оставил ее равнодушной. Слабость в коленях, то, что она испытывала, когда смотрела на тени. В учебной программе не было ничего осязаемого. Было небо, слишком зыбкое, чтобы его потрогать. Были другие миры, слишком далекие, чтобы их увидеть. Это было похоже на манящую темноту, голодную и пристальную, которая только и ждет, когда Делейн подойдет достаточно близко, чтобы ее укусить.
Она знала о репутации Годбоула. Она знала, что ученые Университета Хау публиковали свои исследования в приватизированных анналах, знала, что они специализировались на изучении альтернативных исторических событий – потопление «Санта-Марии», третья мировая война, государственная медицинская помощь без открытия пенициллина.
Она знала, но не верила по-настоящему. Это было похоже на сказку – что в небе есть места, где воздух становится настолько густым, что по нему можно пройти. Более того, ей все больше и больше казалось, что это ошибка, что что-то в результатах ее анализов указывало на то, что она будет способна справиться с этим.
Маленькая стеклянная Делейн, которая никогда не покидала свою полку.
Она не любила ездить на метро, боясь не расслышать объявления на станциях. Она изо всех сил старалась не заказывать еду в буфете, боясь рассердить работников. Девушка, которая не могла одна проехать в метро или самостоятельно заказать холодную нарезку, была не из тех, кто шагает через прореху в небе.
И все же она была здесь.
Она больше не чувствовала себя такой способной.
Лежа на маленькой кровати в своем общежитии, она смотрела на пылающую стену от ночных светильников и думала, спит ли Колтон Прайс по-прежнему с включенным светом.
Почему-то она сомневалась в этом.
Перевернувшись на бок, она посмотрела через всю комнату туда, где на полу сидела ее соседка по комнате, скрестив ноги и свесив руки, положив ладони на колени. Океанский синий хиджаб Адьи Давуд струился по ее плечам лазурным платком, концы которого были заправлены в кремовый свитер. Теплый бежевый цвет ее овального лица поблескивал в свете ламп, золото выделяло выдающуюся дугу бровей, прямую линию носа. Ее глаза были открыты и не мигали, каштановый взгляд был устремлен в точку на среднем расстоянии.
На коврике для йоги перед ней лежало ручное зеркало из чистого серебра, ручка которого была украшена оловянными розочками. Хрустальный маятник лежал напротив зеркала, его плоскости отражали свет, улавливаемый серебряной