Рагана. Анита Феверс
на цыпочки и пошарила на печной полке. Так и есть – огниво нашлось на привычном месте. А теперь самое интересное…
Когда стукнула входная дверь, я прыгала перед печкой, отчаянно дуя на обожженные пальцы и ругаясь почем зря. Во время особо неудачного прыжка я задела ногой заслонку, и она рухнула мне прямо на пальцы. Взвыв, я выругалась особенно сочно. За спиной раздалось насмешливое покашливание, и я обернулась так резко, что коса стегнула незваного гостя по лицу.
– У тебя что, вместо волос железные нитки? – возмутился Совий, потирая щеку.
Я поджала губы и отвернулась, возмущенно буркнув:
– Не нравится – не стой под ударом.
– Вообще-то я принес сухие дрова, – парень наклонился и заглянул в печь. Оттуда клубами валил дым, категорически отказываясь уходить в трубу, и в избе уже повисло угарное марево. – Тю, кто ж сырые-то кладет? Ты их даже поджечь не сможешь, не то что вытянуть хоть немного тепла. Ты что, впервые печь топишь?
Я сунула пострадавшие руки под мышки и насупилась:
– Топлю не впервые. Только толку еще ни разу не было.
Совий повернул голову и окинул меня красноречивым взглядом, от которого мне захотелось пихнуть его посильнее, чтобы он сам в печь влетел, да заслоночку закрыть покрепче. Уверена, если б я это сделала, то огонь сумела бы развести в два счета. Увы, моим кровожадным мечтам не дано было сбыться. Лис, так и не сказав ни слова, вытащил тлеющие дрова, вынес их во двор и залил водой из стоявшего возле крыльца ведра. Вернувшись, он ловко заложил сухие, сладко пахнущие деревяшки в печь и быстрыми движениями высек искру. Я завороженно наблюдала, как капля огня, похожая на маленькую звездочку, упала на ровный белый срез, как растеклась по нему ручейками и прожилками и как пламя мигом взметнуло алые ленты, набрасываясь на угощение с жадностью дикого зверя. Совий отгородил гудящий огонь заслонкой и выпрямился.
Я прикрыла глаза, наслаждаясь теплом, струящимся от ладно сложенных камней. Думала, сделав дело, Лис уйдет, но ни шаги, ни стук двери так и не прозвучали, и я неохотно приподняла ресницы. Оказалось, что наглый рыжий тип привалился к косяку, согнув локоть кренделем и постукивая пальцами другой руки по боку плетеной корзины, висевшей на этом самом локте. Я втянула носом воздух – и тут же широко распахнула глаза:
– Пирожки!
Надо ли говорить, что утренние пирожки кончились еще до обеда?
Лис усмехнулся, и я чуть покраснела. Но протянутые к корзине руки не опустила, напротив – сделала маленький шажок вперед, приближаясь к добыче.
– С тебя чай, – заявил Лис, приподнимая корзинку повыше.
Я скривилась, но запах был слишком манящий, чтобы устоять перед искушением. Да и печка разгоралась все сильнее, наполняя дом сухим жарким теплом, которое прямо-таки на глазах делало меня добрее. Так что я махнула рукой в сторону заваленного стола, а сама отправилась наполнять чайник водой.
– Вкусно, – с удивлением сказал Совий, заглядывая в чашку. – Надеюсь, ты не яд так