Признание обвиняемого. Монография. Светлана Анатольевна Касаткина
и иных подобных методов вымогательства27 (ст. 405). Дача обвиняемым показаний рассматривалась как его право, а не обязанность. В случае отказа обвиняемого отвечать на вопросы следователя предписывалось изыскивать другие законные средства к отысканию истины по делу (ст. 406 УУС). При этом следователю запрещалось «прибегать к повторению допросов без особой в том надобности» (ст. 412 УУС).
В стадии судебного разбирательства действовали начала гласности, устности и состязательности; суд наделялся правом оценивать доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на обсуждении в совокупности всех обстоятельств дела (ст. 766 УУС); молчание подсудимого не признавалось за признание им своей вины (ст. 685 УУС). В случае признания подсудимым своей вины и дачи об этом соответствующих показаний допускалось не проводить дальнейшего судебного следствия, если признание подсудимого не возбуждало никакого сомнения, и перейти к заключительным прениям. Суд, основываясь на правилах оценки доказательств по внутреннему убеждению и отсутствии преимуществ одних доказательстве над другими, несмотря на сделанное подсудимым признание, был вправе проводить судебное следствие в полном объеме (ст. 682 УУС).
Отношение к признанию обвиняемого в советский период развития уголовного судопроизводства строго юридически предопределялось теорией свободной оценки доказательств: признание обвиняемым своей вины следовало оценивать в совокупности с иными доказательствами, полученными по делу. В ст. 282 УПК РСФСР 1923 г. было закреплено положение, аналогичное ст. 681 УУС, согласно которому в случае если подсудимый согласился с обстоятельствами, изложенными в обвинительном заключении, признал правильным предъявленное ему обвинение и дал показания, то суд мог не проводить дальнейшего судебного следствия и перейти к выслушиванию прений сторон. Последующие законодательные акты по уголовному процессу вплоть до 1993 г.28 не связывали признание вины с какими-либо процессуальными последствиями, отличными от общего (единого) порядка рассмотрения и разрешения уголовных дел.
В то же время закрепленное в самых первых законодательных актах Советской республики требование при вынесении приговоров руководствоваться революционным правосознанием в целях неуклонной борьбы с преступностью с возможностью в некоторых случаях отступить от положений закона («отложить» его в сторону), а также существованием особых производств в отношении определенных категорий дел и (или) лиц на практике приводило к тому, что собственное признание вины приобретало характер исключительно важного для разрешения дела доказательства. А. Я. Вышинский в работе «Теория судебных доказательств» указывал, что по делам об антисоветских, контрреволюционных организациях и группах объяснения обвиняемого «неизбежно приобретают характер и значение основных доказательств, важнейших, решающих доказательств»29. В условиях господства принципа «неотвратимости уголовной ответственности»,