Мой папа курит только «Беломор». Жанар Кусаинова
вот однажды мы набрели на какой-то брошенный лагерь, бывший лагерь, тот самый.
Машина сломалась. Мы развели костер. Уже темнело.
Дядя ломал доски в барачной постройке, на костер.
Прямо на стене в бараке были надписи. Вошла, стала читать, светила фонариком. Там были имена, фамилии, даты, молитвы на разных языках, какие-то проклятия, матерщина. Кто-то рисовал кого-то. Глаза, губы, уши торчат смешные.
Позывные с того света. Позывные о жизни и о смерти. Мне теперь часто снятся те надписи. Часто-часто.
– Не ломайте, пожалуйста, – сказал мужской голос. Он прозвучал откуда-то со стороны. Мы обернулись. Перед нами стоял пожилой человек, глубокий старик. Мне было десять лет, шел 89-й год. Помню отчетливо этого человека.
– Здесь был барак. Здесь были мы.
– Вы здесь жили? – я брякнула детскую глупость.
– Мы здесь умирали.
– Простите, – сказал дядя. И перестал ломать.
– А как же мы? Мы ведь замерзнем, нам негде ночевать. Машина сломалась, и куда же мы денемся? С нами ребенок, – возразил дядя Юра, наш друг.
– Вы можете побыть эту ночь у меня. Я живу недалеко, – ответил старик.
Мы сделали факел. Мы шли через эту бесконечную ночь.
– А чем вы там занимались, до лагеря? – я донимала старика. Дядя шикнул на меня, мол, замолчи, что ты несешь! Я испугалась и замолчала.
– Я был актером. Знаешь, кого я играл? Гамлета!
– Ну и что! Гамлет в соседнем доме живет! Он мои ботинки чинил. Его все знают. Чего там играть, – вздохнула я разочарованно.
– Я играл другого Гамлета. Быть или не быть… вот в чем вопрос.
Старик говорил тихо-тихо. Его седые волосы светились в лунном сиянии. Снег кружился, падал на плечи…
– Быть или не быть.
Не было крика, не было ора, был только шепот. Тяжелый, раздумчивый. И вся жизнь в этих словах… Все ее тяготы и трудности, итог, все-таки быть…
Быть или не быть. Но меня до сих пор качает… даже не могу сказать… не могу успокоиться. Просто помнится… Волнует меня все это.
Представила: какой-то крохотный провинциальный театрик. На сцене – молодой актер. И этому человеку всего ничего лет…
А теперь он глубокий старик, и жизнь прошла, а на что ее потратил?..
– А хочешь, куклу подарю?
– Ага.
Он достал из карманов какой-то листок бумаги. Сложил из нее смешного человечка. И носовой платок дал. Будешь заворачивать, баюкать.
– А как мы назовем его?
– Леша!
– А что он любит есть?
– Жареную картошку!
Игра началась… Актер всегда остается актером. А игры никогда не кончаются…
История про греков
Это случилось в маленьком поселке, когда мне было лет восемь-девять. Помню отчетливо двух пожилых людей, Софию и ее мужа Михаила. Они были греки. Воспитывали внука, маленького Лешку, моего ровесника. Лешка Георгиади очень гордился тем, что он грек. Показывал мне журналы и книги с античными статуями и храмами и восхищался: «Это мы построили! А что римляне?