Хламида на Монаде и другие происшествия в Московском бестиарии. Со вкусом счастья. Наталья Юлина
падал весь день и только к вечеру перестал. Анна вышла очистить дорожку к дому. Почти уже кончила, когда увидела на противоположной горе, на вершине четыре человеческие фигуры. Шли медленно, как-то неровно, и через минуту Анна поняла: «немцы», рука судорожно сжала лопату. Она вошла в дом, и скоро постучали в дверь. Четверо немцев в оборванной одежде и полуразвалившихся ботинках вошли и топтались в сенях.
Ни слова не говоря, Анна сходила за дровами, растопила печь, поставила котелок с картошкой. Немцы обогрелись и сушили ботинки и одежду. Почти не говорили между собой, только однажды она услышала, как самого худого и длинного окликнули «Матиас». У одного из них была, видно, рана и они жестами попросили что-нибудь, чтобы перевязать. Анна достала свое ненадеванное платье, и они быстро его разодрали. Накормив немцев, съела две картофелины и села у печи, глубоко задумавшись. Дрова сгорели. Время от времени она шевелила кочергой головешки, черные, но с синим огнем, если перевернуть. Всего месяц, как она получила похоронку на сына. Плакать не плакалось, но с соседями перестала говорить. Да их и было всего двое, Нюрка да Валя. Вот с ними – только «да-нет».
Немцы уснули, и Анна вышла из дома. Пройдя несколько шагов по дорожке, она встала на колени и подняла голову к небу. «Витенька, прости меня. Ты же знаешь, мне там нельзя. Грех. Может, кто из этих тебя убил. Нельзя. Это мы только на вид большие мужики и бабы, а внутри маленькие такие, как та, которую ангелы тянут на небо над усопшей Богородицей. Большим можно и то и это, а маленьким того нельзя и этого. Нет. Мне в избу нельзя».
Как была, в юбке и старой кофте, она легла на дорожке и сжалась в комок.
Утром немцы вышли из избы и увидели мертвое скрюченное тело Анны. Оттащили от дорожки и присыпали снегом. И только Матиас удивился: «почему?».
Вопрос он пронес сквозь годы. После войны стал художником, пробовал ответить в своих картинах, но ответа не было.
радио
Лет двадцать назад по радио услышала такой рассказ немецкой журналистки.
Отдыхала она в восьмидесятых на небольшом острове в Северном море. Гуляя по острову, наткнулась на странные, заросшие чертополохом ямы и бугры.
Вернувшись домой, она подняла архивы и выяснила, что на этом месте был лагерь для военнопленных в 1941 году. Просто огородили пространство и привезли несколько тысяч русских военнопленных. Ни воды, ни еды им не давали. Посмотреть на это местные приходили, как в зоопарк.
Зоопарк
– Мама, мама, посмотри, вот это платье подойдет?
– Ты что, Герда, новое достала? Нет, вот надень, на причастие ходила, с длинными рукавами и с белым воротником, вдруг зверь какой-нибудь заразный плюнет.
– Надела. Мам, скорей пошли, ну пожалуйста. Меня девочки к двум будут ждать.
– Сейчас тетя Эльза за нами зайдет и отправимся.
Около высокой колючей проволоки собралось немало жителей деревни.
Кто-то хохотал, увидев, как длинный голый мужчина пытался закопаться в землю.