Выбор за тобой. Якуб Шамалек
Юлитиной дипломной работы. “На линии фронта: этика военной журналистики на примере освещения Второй гражданской войны в Судане, 1983–2005”.
– Это сколько же я вас не видел… – Друкер пожал ей руку, все еще влажную от бокала. – Года три, верно? Ну и как, удалось найти работу по профессии?
– Удалось.
– О, мои соболезнования. Вам платят?
– Что-то там платят.
– Уже хорошо. И что интересного вы написали за последнее время?
– Простите, что вмешиваюсь… – начал Пётрек, – но показ вот-вот начнется…
– Видите ли, концовка известна уже из названия, так что мы не много потеряем. Кроме того, если вы видели хотя бы одну канонизацию, то считайте, что видели все.
– Пётрек, прости… – Юлита еле сдержала улыбку. – Ты иди вперед, а я тебя догоню. Хорошо?
Пётрек был явно не в восторге, но кивнул и отправился в зрительный зал. Друкер облокотился о барную стойку и махнул проходившему мимо официанту.
– Добрый человек… Не найдется ли у вас какого-нибудь пристойного алкоголя? Может, какое-нибудь вино, только – боже упаси – не отечественного производства? Цвет любой.
– Есть, но угощать гостей вином мы будем только после показа…
– Вы меня огорчили. Это слишком отдаленная перспектива. – Друкер достал из внутреннего кармана пиджака кошелек, вытащил банкноту в пятьдесят злотых. – Не сумеете ли вы ее хоть немного приблизить?
– Я… Посмотрим, что можно сделать.
– Буду благодарен по гроб жизни. Но предупреждаю, что долго наслаждаться моей благодарностью вам не придется.
Официант исчез за барной стойкой, а через минуту уже откупоривал бутылку.
– Эх, пани Юлиточка… Сколько раз я говорил, что если вам так уж хочется ввязываться в умирающую профессию, то нужно становиться бортником, по крайней мере контакт с природой…
– Увы, бортники не берут стажеров.
– Потому что люди они приличные. Эх… Вы хоть что-нибудь интересное написали?
– Ничего, – пожала плечами Юлита. – Разве что вам нравятся квизы.
– Признаюсь, не очень. Но я надеялся, что, может… – Друкер прервался и кивком головы поблагодарил официанта, поставившего перед ними бокалы. – Ну что ж. Такие времена. Поднимем бокалы, пани Юлита. За смерть прессы.
Юлита взяла свой бокал. В винах она не разбиралась, но это вино ей понравилось. Тяжелое, густое, с приятным послевкусием.
– Хотя у меня есть один сторонний проект.
– Проект, говорите? О… Я весь внимание.
– Вы слышали о смерти Бучека? Рышарда Бучека?
– Разумеется. Об этом трубили отовсюду.
– Ну так вот… Мне кажется, это была не авария.
– Во-первых, фразу не начинают со слов “ну так вот”. – Друкер погрозил ей пальцем. – Во-вторых… Прошу вас, продолжайте.
Фильм подходил к концу. Из кинозала доносилось надрывное пение тысячи скрипок и пятисот виолончелей в сопровождении оперного sa-a-a-anto su-u-u-ubito[14]. Близилась кульминация – вознесение.
“Святой сразу” (