Интриги Богов. Владимир Сухинин
жил у ландстарха, он помешанный. Я не имею причастности к смерти ландстарха. Это наглый наговор!
– Полномочия риньера Оливера ла Коше подтверждены титульными грамотами и распоряжением самого ландстарха Гиндстара ла Коше, – спокойно пояснил майор. – Вы, риньер Гольц, арестованы. Вам лучше во всем сознаться. Вы хорошо знаете, что сделают с вами в подвалах жандармерии. Искалечат, унизят, изнасилуют и отберут все, что вы имеете. Сами отдадите. Мы же предлагаем вам сотрудничество. Вы честно рассказываете о заговоре против короля, кто в него вовлечен и по чьему приказу вы похитили и убили ландстарха ла Коше. Мы представим дело так, что вы добровольно пришли, и сознались, и искренне раскаялись. За это смерть через повешение и позор на весь ваш род будут заменены каторгой.
Гольц, как пораженный громом, с ужасом в глазах посмотрел на майора, обернулся на карлика, и тот кивнул.
– Все верно, Гольц. Это в ваших интересах. Все свое имущество вы отпишете нам. Половину господину майору, половину мне, и я не буду вам мстить.
Гольц обессиленно упал на стул.
– Хорошо, – еле слышно проговорил он, – я все расскажу.
Уильям и Луй Ко несколько дней жили в землянке в чаще леса. Свояк Пея использовал ее во время незаконной охоты и там прятал и разделывал туши убитых оленей и свиней. Охотиться в лесах рядом с Бирмингемом не позволялось. Это были угодья ландстарха. Но зажиточные и ушлые крестьяне, жившие в округе, давно научились обходить запреты. Ландстарх на охоту не выезжал. Дичи было много, а с лесными егерями всегда можно было найти общий язык. Серебро и гулящие девки, частенько привозимые свояком егерям, решали все проблемы.
В землянке было тепло, но сыро. Сквозь толстый слой земли и травы сочилась влага. Сама землянка была маленькой и едва вмещала двоих.
Луй Ко сразу скептически отнесся к этому убежищу. Он походил вокруг землянки и, открыв скрипучую дверь, заглянул внутрь. Оттуда пахнуло сыростью и затхлым запахом хвойных веток.
– Мы тут сдохнем, – выразил он свое мнение. – Медленно, но сдохнем от чахотки. Заболеем, Уильям, и сдохнем, как каторжники.
Уильям сидел на пеньке в женском платье и чихал.
– Апчхи! А что ты предлагаешь, Луй Ко? Апчхи! Мы еле вырвались из облавы, посидим здесь недельку-другую. Нас перестанут искать, и тогда тронемся на восток.
– На восток нельзя, – не согласился Луй Ко. – Они тоже не дураки. Понимают, что мы прячемся и бежим на восток. Там нас ждут. Силы на поиски брошены немалые. Даже как-то неожиданно быстро. Надо идти на север.
– Куда? – удивился Уильям.
– В Хволь и дальше. Нам надо спрятаться у Артама.
Уильям несколько секунд непонимающе смотрел на шуаньца.
– Как ты себе это представляешь? – спросил он.
– Мы поменяемся местами. Бабой стану я, а ты станешь кучером. У постоялого двора, где ты меня освободил, расположена деревушка. На отшибе отдельно стоит большой зажиточный хутор. Я там оставил карету и пару лошадей. Заплатил хозяину за содержание.