живого атрибута домашней обстановки будет в следующей редакции весенних деревенских глав, заключенной в верхнем слое рукописи, заменен экономкой, бывшей няней Агафьей Михайловной476. Пример из другой серии глав: друг Вронского, верзила, игрок и кутила, который в генезисе АК возникает в первом же конспективном наброске романа под именем Грабе477, фигурирует в нижнем слое рукописи 27, в эпизодах накануне скачек, как князь Яшвин478; фамилия с того момента закрепляется за героем прочно, а титул – не столь479.
В свою очередь, в главах этой редакции о двух встречах Каренина и Анны в день скачек, когда муж избавляется от последних сомнений в измене жены480, участвует уже знакомый нам по предыдущей главе персонаж – чопорно праведная сестра Каренина Мари (в другом написании – Мери), в самой ранней редакции зовущаяся Катериной Александровной или Кити. Каренин, хотя и окончательно прозревший, не решается прямо спросить Анну о ее отношениях с Вронским, так что та за чаем с мужем и золовкой продолжает с «дьявольским блеском в глазах» скрывать чувства под напускным оживлением и шутливостью. В сестре же Каренин вместо сострадания находит уклончивую выспренность: «Если я могу свою жизнь отдать для тебя, ты знаешь, что я это сделаю, но не спрашивай меня ни о чем»481.
Между тем в генезисе текста дни этой конкретной героини, Мари, – но не характерологического типа как такового – были уже сочтены, и процесс ее «растворения» в другом персонаже не только хорошо документирован сохранившимися черновиками, но и побуждает исследователя глубже вникнуть в общую динамику работы Толстого над романом в 1874 году. Дело в том, что весенние деревенские и летние петербургские главы (условимся об этом упрощенном наименовании по времени и месту действия) Части 2 были написаны начерно и, судя по всему, даже перебелены еще до того, как оформились содержание и структура предшествующего блока.
Если быть точным, рукопись, которую в начале марта 1874 года Толстой в надежде на скорую публикацию всей книги отвез в типографию Каткова, включала в себя не весь текст Части 1: к немедленному набору был подготовлен начально-срединный сегмент482, соответствующий главам 1–23 ОТ. Дальнейшие главы – встреча Левина с братом Николаем в Москве, его возвращение к себе в деревню, бессонная ночь Анны в поезде483 – составили вторую, меньшую, порцию наборной копии, которая была дослана или отвезена в типографию несколько позднее и, возможно, в два приема (одна из этих доставок могла состояться в начале апреля, когда Толстой вновь был в Москве)484. Но даже в этой порции не было тех глав, что станут в ОТ заключительными в Части 1, – о первых петербургских встречах и впечатлениях Анны и таковых же, в его среде, Вронского по их возвращении одним поездом из Москвы (1: 32–34)485.
Покуда наборщики Каткова трудились, глава за главой, над мало похожим на идеальный беловик, полным авторских поправок и приписок
<p>476</p>
Р27: 6 об., 12 (верхний слой). Тот факт, что авторская правка беловой копии заменяет тетушку Агафьей Михайловной, служит основанием для датировки верхнего слоя этого сегмента рукописи 27 временем относительно незадолго до журнальной публикации соответствующих глав Части 2 в 1875 году (РВ. 1875. № 3. С. 246–271). Дело в том, что в ходе подготовки дожурнальной наборной рукописи окончания Части 1 в марте 1874 года (что происходило одновременно с тем, как С. А. Толстая перебеливала автографы глав Части 2) Толстой в главах о возвращении Левина из Москвы в деревню поставил на место тетушки альтернативный персонаж – мачеху братьев Левиных. Это лицо оставалось в генезисе романа вплоть до датируемой августом 1874 года дожурнальной верстки Части 1 и было удалено уже при финальной доработке текста накануне публикации в январе 1875 года (см. подробнее с. 250–252 наст. изд.; правка, заменяющая мачеху Агафьей Михайловной в сценах Части 1 с Левиным, вернувшимся из несчастливой поездки в Москву, делалась в гранках дожурнального набора: К114: 11–13). Таким образом, если бы ревизия весенних деревенских глав Части 2 в нижнем слое рукописи 27 производилась вскоре после изготовления беловой копии в 1874 году, то тетушку должна была бы заменить мачеха, а не экономка.
<p>477</p>
ПЗР. С. 729, 734 и др.
<p>478</p>
Р27: 23 об.–24. В чуть более раннем автографе одной из петербургских глав, где предполагалось ввести этого героя в повествование, окончательный вариант его наименования уже нащупывается: «гр[аф] Пашв[и]н, известный игрок, развратник и пьяница, но железный физически и нравственно человек, с которым Вронский всегда был дружен <…>» (Р23: 9 об.; первоначально в этой рукописи: «гр[аф] Пашин»).
<p>479</p>
Журнальная серия глав, где Яшвин появляется впервые, вышла в марте 1875 года (РВ. 1875. № 3. С. 274–278; в ОТ – [2:19–20]). С добавлением титула он упоминается в ОТ лишь единожды – в реплике Анны: «Как князь Яшвин <…> который находит, что Патти поет слишком громко» (462/5:33).
<p>480</p>
Аналог этих глав в ОТ – главы 26–29 Части 2.
<p>481</p>
Р27: 41, 45 об.–47 об.; цитаты – 45 об.–46. Такова версия нижнего слоя данной рукописи. Правка же текста на этих страницах вводит драматический диалог в карете (Р27: 45 об.–46 об.). Этот верхний слой следует датировать, видимо, временем вскоре после изготовления копии, так как правка сохраняет Мери в сцене и дает ей новую пародийно благочестивую реплику, произносимую в ответ на горестное сообщение Каренина об открывшейся правде: «Я не могу и не смею понимать тебя» (Р27: 46; спустя год, накануне публикации (РВ. 1875. № 3. С. 315–317), такая правка едва ли была бы возможна, ибо к тому моменту вышло уже два выпуска романа без какого-либо намека на наличие у Каренина сестры). Учитывая датировку правки, эти сцены с Карениным в день скачек, может быть, надо включать в ДЖЦР в редакции не нижнего, а верхнего слоя рукописи 27. Очередной раунд правки последовал (вероятно, лишь чуть позднее, то есть еще весной 1874 года) в следующей копии – рукописи 30, и только здесь персонаж Мери удаляется из текста, так что риторический вопрос: «Неужели это правда?» – Каренин с ужасом задает не сестре, а шепотом самому себе (Р30: 8 об.–9 (верхний слой); см. также правку в той же рукописи, заменяющую Мери в главе о Каренине накануне скачек графиней Лидией Ивановной (в промежуточном слое мелькает эпизодический персонаж – кузина Каренина): Р30: 1 об., 4, 5 об. [верхний слой]). Ср. наиболее раннюю (с иными именами у всех трех персонажей) редакцию сцены, где подозрения героя насчет неверности жены подтверждаются его набожной сестрой, специально посылающей ему записку об этом: ПЗР. С. 737–738.
<p>482</p>
Р19: 1–102. Сегмент оканчивается сценами на балу с Анной, Вронским и Кити.
<p>483</p>
Анализ генезиса глав о возвращении Анны в Петербург, включая сцену с нею, Карениным и Вронским на перроне, см.: Романова Н. И. Сцена возвращения Анны Карениной в Петербург: К истории текста романа // От истории текста к истории литературы. Вып. 2. М.: ИМЛИ РАН, 2019. С. 440–458.
<p>484</p>
Названная порция наборной рукописи Части 1 (соответствующая главам 24–31 ОТ) была изготовлена Д. И. Троицким, тогда как непосредственно предшествующие ей главы о бале перебеливались для набора С. А. Толстой. Состоит она из двух рукописных фрагментов, разобщенных между собою, но вместе содержащих непрерывающийся текст. Первый фрагмент отложился в нынешнем составе рукописи 19 (Р19: 103–123 об.), второй – рукописи 18 (Р18: 28–33 об.). Оба, в отличие от всего предшествующего блока рукописи 19 (Р19: 1–102), не имеют на своих листах типографской пагинации красным карандашом, но то, что именно с этих листов набирались гранки соответствующих глав, не подлежит сомнению (отпечатки испачканных краской пальцев наборщика есть и здесь). Вместо типографской пагинации двадцать один лист первого фрагмента помечен пагинацией отдельной, проставленной самим Толстым, начиная с номера 1‐го и кончая 21-м. Эти признаки – смена копииста, особенности пагинации – говорят о том, что набор Части 1 производился поэтапно, по мере завершения работы над новыми главами. Шесть листов второго фрагмента, текст в котором открывается сценой разговора Анны с Удашевым (Вронским) ночью на перроне в Бологом, являются начальными среди сохранившихся листов с той самой карандашной пагинацией (П/74), что, как уже сказано, пронизывает целую вереницу рукописей, выходя далеко за пределы Части 1 и маркируя собою состав ДЖЦР. В рукописи 18 содержится отрезок этой пагинации с 13‐го до 18‐го номера: по моему предположению, листы нумеровались уже тогда, когда имелись гранки описанного выше первого фрагмента, и на эти-то печатные листы (впоследствии не уцелевшие), возможно, пришлись номера 1–12.
<p>485</p>
См.: К119, см. также: ОпР. С. 229. В этом – самом объемистом из сохранившихся – фрагменте первой корректуры дожурнального набора текст оканчивается (К119: 32–33) главой, соответствующей главе 31 Части 1 ОТ.
