Я красива. Я умна. Я кусаюсь. Ринат Валиуллин
ены
За девушкой надо ухаживать. То, что ты пишешь ей день и ночь, еще ничего не решает, считай, что ты просто заполняешь анкету, чтобы устроиться к ней на работу.
Мы спотыкаемся там, где влюбились, мы падаем, где нас бросили, мы пытаемся подняться там, где нас любили. Меня зовут Миранда. Итак, я потеряла работу. Общество в лице директора небольшого издательства сказало, что больше не нуждается в стенографистках. Я почувствовала себя Америкой в эпоху глубокого кризиса, душа моя была разбита на штаты, в каждом из которых случилась своя внештатная ситуация, все, что соединяло их, это только желание как можно быстрее чем-то заполнить эту озоновую дыру. Я нервничала, я переживала, но как такое пережить, в результате то и дело выходила из себя. Мой психолог, которого я, похоже, уже достала, однажды положил меня обратно одной фразой: «Кем вы работали? Стенографисткой. Вот идите и пишите свои стены».
Благо мне было куда идти. Небольшая квартирка в панельном доме, которая досталась мне от бабушки, как-никак, но грела. Я вышла на балкон, посмотрела на новый красивый дом напротив, террасы которого поблескивали уютным оранжевым стеклом, и тот казался некой близкой мечтой, где я хотела бы оказаться. «Дом тоже способен обнять» – было написано на большом баннере одной из террас. В Испании все знали компанию Alegria, все недвижимое под ее чутким руководством вдруг становилось движимым и перспективным, а теплое имя как нельзя лучше внушало, что смысл жизни заключается в радости. Именно так переводилось с испанского название фирмы. Я подняла глаза чуть выше и увидела мужчину, который курил на террасе. Он был в одних трусах. Вид его был а-ля беззаботный сегодня и уверенный завтра; я оперлась о перила и смотрела на него, будто пыталась спросить: «Как вам там живется, в мечте?»
Мужчина в ответ почесал свое причинное.
«Все заеби…» – прочла я в его жесте и продолжила немой диалог.
Еще бы, в таком прекрасном доме – что он мог еще ответить.
«Как вам это удалось?»
Мужчина выпустил дым в небо.
Умеете очень хорошо пускать дым в глаза… По крайней мере честно. А то начал бы про то, что для этого надо много работать, сразу стало бы скучно.
«Раз вы такой умный, может, вы знаете, что такое писать стены?»
Мужик почесал голову, затушил сигарету и исчез.
«Думай сама», – перевела я.
Все мужчины одинаковы, когда у них нет готового ответа на поставленные вопросы, они уходят.
Она представила на минутку себя рядом с этим мужчиной в трусах, что она его жена, которая не любила его, просто осталась с ним ради удобств. Стало немного не по себе.
– Может, займемся любовью?
– Безответная тебя устроит?
Так сразу захотелось ему ответить. Секс с нелюбимым человеком – что может быть хуже? Ничего… пожалуй, ничего у нас не выйдет. Придется самой. Ни в коем случае не хотелось быть от кого-то зависимой. Даже ради такой квартиры.
«В одном ты прав, мужик: чтобы осуществить мечту, надо хорошенько подумать. Заболталась я с тобой, пойду думать, анализировать, не спать», – еще раз окинула я взглядом мечту и вернулась в свою конуру с тонкими стенами. Стены действительно будто бумажные. Слышимость идеальная. Мне казалось, я слышала все квартиры сразу. Это было одной из причин того, что хотелось переехать в дом напротив, где стены внушали доверие. Здесь же все доверительные разговоры становились легкой добычей соседей. За стеной ругались, там кипела настоящая жизнь.
– Хватит уже кричать, дорогая. Может, кофе?
– Кофе? Это все, на что ты способен.
– А ты?
– Кажется, с тобой я была готова на все, но все никто так и не предложил.
– Раньше ты говорила, что тебе много не надо, тебе надо с чувством.
– Да, много не надо, мне нужно все.
Это диалог за стенкой спальни занимал Миранду. Она уже прекрасно знала эти голоса. Мужчина и женщина. Парочка так красиво ругалась, что можно было записывать. Но ей было некогда, потому что надо было приготовить обед.
Миранда прошла на кухню и достала из холодильника курицу.
– Какая же ты курица.
– Сама ты курица.
По голосу ссорились две сестры, она их знала, потому что часто видела во дворе вместе с матерью. Одна из куриц была чуть старше. Они все время ругались. Именно из-за этого у меня частенько пригорал обед. Заслушивалась.
Было в ругани что-то притягательное, но жутко неудобное, от чего хотелось избавиться, как от камешка в ботинке. Скорее всего, им было все равно, слышит их кто-то или нет.
– Мне все равно, что ты обо мне думаешь.
– Ты все время искажаешь смысл моих слов.
– Я не думаю, если ты об этом. О своем друге. Но зачем ты привела его в дом, да еще спала с ним на моей постели?!
– Все это напоминает мне сказку «Три медведя».
– Их