Зов. Антология русского хоррора. Антология
о которой она ничего не знала при жизни, ни единого дня в своих трудовых и рабских годах. Псы, что ели ее, рычат и трусят следом, хватая за концы рваных кишок, волочившихся по грязи.
Павлов проходит мимо помойки и направляется к яме в земле, той самой, где впервые услышал голос, и визг в его голове стихает, открывая другую музыку: голоса увенчанных черными нимбами знакомых теней, пришедших из невообразимых глубин. Вот они. Стоят вокруг ямы и ждут его, приветствуя ледяным своим молчанием, при этом мысли их, которые Павлов еще не умеет читать, выходят в явь, превращаясь в дикий, выворачивающий наизнанку смрад разложения. Павлов приближается к яме, заполненной водой и мусором, в ней уже кипит жизнь; взбивают лапами пену трупы кошек и собак, и хозяин, на чей зов явился Павлов, верховный жрец его, выходит явиться своей пастве. Падая на колени, Павлов затем плюхается на живот, исторгая из своего нутра пронзительные овечьи крики, чье эхо разбегается по дворам и закоулкам, кое-где в окнах даже зажигается свет, но люди, смотрящие в них, не видят ничего, им не дано видеть истинный мрак. Мертвая старуха подходит к яме и падает ниц, подобно Павлову, и за ней все мертвые, еще не потерявшие плоть, сходятся к одной точке, к центру мира, где лежит вопящий без остановки олигарх; кожа его грубеет, руки и ноги укорачиваются, втягиваясь в тело, становящееся еще больше и жирнее, и растет оно в длину, пока не превращается в громадного червя с человеческой головой. Старухи, старики, гопники, убитые и изнасилованные школьницы и женщины, брошенные в кустах с перерезанными горлами, новорожденные, оставленные в мусорках, мужчины, удавившиеся на дверных ручках от безысходной жизни, – все они стремятся сюда, потому что пришел час поклониться хозяину и верховному служителю его червю. Тьма изливается из ямы с водой, обретая свойство материального, и уже течет во все стороны пенными ядовитыми потоками, поглощающими любую вещь или плоть на своем пути, мертвые обретают покой, а власть живых крошится, сыпется, пока ее не разносит ледяными ветром, и так продолжается, пока не остается ничего, даже ничто исчезает без следа.
Андрей Волохович
Начал писать в 2016 году под впечатлением от нескольких прочитанных рассказов русскоязычных авторов. Активный участник различных сетевых конкурсов, публикации можно найти в онлайн-журнале Darker, сборниках «From Russia with horror. 100 Horror Drabbles».
Ид ерв
– А ко мне на выставку сегодня заявился Денис Юрич Верховцев, представляешь? Изъявил желание купить «Причастие».
Артём провёл рукой по волосам лежавшей у него на коленях сводной сестры. Между пальцев заструилась угольно-чёрная река.
– Ах да, я же, наверное, не рассказывал о нём. Один из этих, богатых. Олигарх, во. Приватизировал, значит, наш завод. Вообще, процесс ещё идёт, но уже всё решено, остались какие-то мелочи, так что будем теперь работать не на государство, а на одного жирного богача-капиталиста.
Сестра молчала, безучастно глядя в окно.
– Он, поверь, Еване, действительно необъятный, – через силу усмехнулся Артём. –