В тени голубых облаков. Сергей Венедов
«партнеров»: достаточно было посмотреть, как заокеанский президент панибратски, с улыбочкой, похлопывает по плечу российского «царя». В общем, «свободная» пресса оставляла гнетущее впечатление – сплошная гниль, плесень, труха. Оптимизм внушала только суперактивность россиян по части предпринимательства. Казалось, что всем и сразу захотелось поучаствовать в базарной давке, даже вчерашним честным и тихим обывателям, – авось что-то перепадет…
Начитавшись, Кранцев поехал к родителям, прощаться. Хвалил мамин борщ с пампушками, пожарские котлеты, любимый кисель из клюквы. И, едва сдерживая слезы, поглядывал как бы со стороны на своих старичков, стараясь не потерять бодрую улыбку на лице. Опять остаются одни, наедине друг с другом, со своими неизбежными болячками, крохотными пенсиями, большими заботами и маленькими радостями… Почерпнутые из прессы «знания» он, в виде невообразимой каши в голове, внес в салон самолета, вылетевшего ранним субботним утром в Женеву. «Кашу» постепенно вытеснили имена и адреса, добытые им для начала бизнеса в Москве, а по мере продвижения в небесах к пункту назначения окончательно развеяла мысль, греющая сознание: «Есть чем порадовать старика Джона, его просьба выполнена. Что дальше? Будет видно».
В отличие от сумбурного положения дел на родине отношения со Светой радовали Кранцева своей спокойной гармонией, центром которой служила их драгоценная Анюта. У нее появились первые кавалеры сначала из школы при постпредстве, потом из университета, потешные своей серьезностью русские парнишки, соперничавшие фасоном недорогих джинсов, китайских кроссовок и расписных футболок. Аннушка называла их всех дурашками, но исправно выходила на свидания, протекавшие на виду у всех в клубе при школе и потом в облюбованном молодежью кафе. Это давало Кранцеву и Свете возможность побыть наедине, то есть с нежностью и пользой для здоровья провести несколько часов в объятиях друг друга. Прошлое, разделившее их по разным партнерам, постепенно угасало в сознании, что всякий раз повышало накал взаимного желания. Единственное, что досаждало Кранцеву, так это всяческое отсутствие инициативы со стороны Светланы, которая уготовила себе как бы роль вечной дичи, ожидающей охотника.
Быстро наступило лето – пора пикников. Теплое и стерильное швейцарское лето, практически без комаров, без запахов грозы, мокрой травы. Земля и лес тоже без запаха. Зато вкусно пахли колбаски и австралийская баранина на решетках и углях грилей, усеявших берега озера Леман и окрестные рощи. Всем местам работники российского постпредства предпочитали для этой цели озеро Жу, расположенное в сорока километрах от Женевы на плато близлежащих Юрских гор. Неглубокое озеро прогревалось как раз до температуры, позволяющей остудить, но не простудить горячие души и головы. Всем ясно, что русский пикник, в отличие от европейского барбекю, это прежде всего пьянка, независимо от количества и качества еды. Еды, как правило, бывал