Прощай, прощай, черный дрозд!. Нора Робертс
время. Конечно, если оно придет.
Но думать об этом было трудно. Холодный весенний ветер трепал волосы Лейн и доносил до Макса аромат ее духов.
– Холодновато, – пробормотал он.
– Иногда вечера здесь бывают холодными до начала июня, а иногда можно изжариться уже в мае.
«Он уедет еще до того, как вечера станут теплее», – сказала себе Лейн. Следовало помнить об этом. Нельзя было забывать о здравом смысле. Но она устала, чертовски устала руководствоваться здравым смыслом!
– Я прекрасно провела время. Спасибо. – Она повернулась к Максу, провела руками по его груди, обняла за шею и крепко поцеловала в губы.
Именно этого она и хотела – и к черту здравый смысл! Она смертельно соскучилась по бешеному току крови, которым сопровождается любое опасное действие. Она слишком долго жила спокойно. Всю вторую часть своей жизни. В которой не было ничего, кроме спокойствия.
Так было лучше. Это жаркое, ошеломляющее столкновение губ, языков и зубов было лучше спокойствия. Оно вдохнуло в нее жизнь и заставило вспомнить, что на свете есть еще что-то.
Как она могла забыть эту дрожь?
Макс знал, что она удивит его. Знал с первого взгляда. Но такого он не ожидал. В ее поцелуе не было и намека на кокетство. Это был настоящий взрыв, ударная волна которого заставила его ощутить влечение небывалой силы.
На мгновение Лейн прижалась к нему всем телом – так, словно они были единственными пережившими кораблекрушение, потом издала какой-то гортанный горловой звук и тут же отстранилась одним гибким и грациозным движением.
Гэннон был слишком ошеломлен, чтобы удержать ее. Она облизнула влажные губы и улыбнулась.
– Спокойной ночи, Макс.
– Постойте! Постойте… – Он уперся ладонью в дверь машины, не дав Лейн открыть ее, словно сомневался, что сумеет удержать равновесие.
Лейн все еще улыбалась. Ее губы были нежными, глаза мечтательными. Теперь вся власть принадлежала ей, и они оба знали это. Черт побери, как это случилось?
– Вы хотите отослать меня наверх? – Он кивнул в сторону гостиницы. – Одного? Это жестоко.
– Знаю. – Она наклонила голову, изучая лицо Гэннона. – Не хочу, но обязана. Это должно немного охладить нас.
– Давайте продолжим ужин. Или, если угодно, позавтракаем. Черт побери, выпьем бренди…
Она засмеялась:
– Вы ведь не хотите бренди.
– Нет. Это слегка замаскированный эвфемизм страстного и безумного секса. Пойдемте, Лейн. – Макс провел рукой по ее волосам. – Туда, где тепло.
– Я действительно не могу, и это чертовски обидно. – Она все-таки открыла дверь и села за руль. – Меня ждет Генри.
Его голова дернулась как от пощечины.
– Что?
Подавив смех, она хлопнула дверью, затем выждала мгновение и спустила стекло.
– Генри – это моя собака. Спасибо за ужин, Макс. Спокойной ночи.
Лейн уехала, продолжая улыбаться. Когда она в последний раз ощущала такой эмоциональный подъем? Оставалось надеяться, что