Дом Солнц. Аластер Рейнольдс
я твердо верил в успех.
– Но задача-то непростая, – проговорила Портулак. – Внешность можно изменить, но разве ты прошел бы проверку?
Человек-машина вернул пластины на руку.
– Могу только догадываться, что предусмотрел это. Очевидно, бо́льшую часть моих когнитивных устройств пришлось бы отдать под биокомпоненты – мышцы и сухожилия – и, как следствие, на время отказаться от ряда функций или свести их использование к минимуму. Скелет мой остался бы механическим, но ведь наряду с процессорами в него можно было встроить и антисканеры, чтобы при проверке выдать механику за кости и мозг. В любом случае вероятность обнаружения или поломки существовала бы. Раз я не принял это в расчет, значит данные хотел получить во что бы то ни стало.
– Если бы тебя поймали, Вигильность прервала бы все контакты с машинным народом, даже через посредников. Ты наверняка понимал это, но на риск пошел.
– Видимо, считал дело очень-очень важным, – обескураженно отозвался Геспер, словно не верил, что решился на нечто столь опасное.
– Вы же подыгрываете ему! – возмутился доктор Менинкс. – Неужели сами не видите? Вигильность – удобная отмазка для переродившейся руки, вот Геспер и вцепился в нее.
– Если я не интересовался Вигильностью, то что делал у рукава Щита – Южного Креста?
– В самом деле, – вставил я.
– С меня довольно! – заявил аватар и с шорохом развернулся на каблуках. – Шаттерлинги, вас же за дураков держат! Самое разумное сейчас – запереть робота. Позвольте Гесперу бродить по кораблю, и очень сомневаюсь, что хоть один из нас выйдет из латентности. Лично я свои шансы высоко не оцениваю.
– Простите, что вызвал такой разлад, – проговорил робот, когда аватар удалился. – Пожалуй, доктор прав, и ради общего блага мне стоит вернуться в клетку.
– Это ни к чему, – возразил я.
– Совершенно ни к чему, – поддержала меня Портулак. – По мне, так пусть Менинкс гниет в своем аквариуме. Очень жаль, что кентавры не пропустили через барьер пару хищников, когда он плескался у них в бухте.
Два дня спустя мы с Портулак занимались любовью, а потом расстались. Переброс на «Серебряные крылья зари» занял буквально секунды. Портулак отправилась в криофаг, я – в стазокамеру. Я настроил компрессор времени и закапал себе в глаза синхросок. Портулак заснет, охладившись до анабиоза, я погружусь в субъективную реальность и за пару мгновений пронесусь сквозь года́.
В мыслях царило полное спокойствие. Мы вычистили нить, сочинив два логически последовательных рассказа. Мы опоздаем на пятьдесят пять лет, но нас оправдывают и еще один прожитый цикл, и гость.
Я уже скучал по Портулак и представил ее рядом с собой. Заниматься любовью для нас с ней как растворяться в общем зеркале. Во время секса мы столько раз делились воспоминаниями, что я четко представлял, каково быть Портулак. Я прочувствовал всех ее любовников, она прочувствовала моих. Словно отражения в зеркальной галерее, они