В механике небесной атмосферы. Ольга Романова
без них здесь никто не привык.
«Придет аптечная зима…»
Придет аптечная зима,
Самовлюбленная, живая.
Поверив в таинство сама,
И сотни дум переживая.
Придет потасканная грусть,
И заскрипит петлей железной.
Сомнений высушенный куст,
Предстанет мукой бесполезной.
Сорвется с уст поземкой лет,
Завьюжит, затоскует мило.
Наденет на руку браслет,
И станет солнечной. Незримой.
И станет попрошайкой ждать,
Раскочегарив непогоду.
Поставит в паспорте печать,
И вновь отпустит на свободу.
Не отвечая на письмо,
Не замечая зимней вьюги.
Срывая с разума клеймо,
И склеив руки.
Нарисовав скупой портрет,
С оттенками чужой печали.
И подписав нейтралитет,
Раздав воякам по медали.
Пройдёт аптечная зима,
Самовлюбленная, живая.
Поверив в таинство сама,
И сотни зим переживая.
Вещие сны…
Не спастись от инфаркта,
На краю у весны.
И в вагоне плацкартном,
Видишь глупые сны.
И в вагоне последнем,
Остановка в глуши.
Ты рассвета наследник,
Выходить не спеши.
Не спеши отдаляться,
Пропадая во тьме.
В ритме импровизаций,
Пишем три, два в уме.
В ритме завтрашних улиц,
Полузрелых речей.
Многие обернулись,
Стала кровь горячей.
Стало утро рассветным,
И закатной печаль.
По известным приметам,
Или по мелочам.
Вдруг узнаем сегодня,
И бегущей строкой.
Что кого-то по морде,
Кто-то в вечный покой.
Не спастись от инфаркта,
На краю у весны.
И в вагоне плацкартном
Видим вещие сны.
И смерть наступает на пятки друзьям…
И смерть наступала на пятки друзьям,
Лизала уснувшие лица.
И толпы людей припадали к ногам,
Иные желали забыться.
Иные желали поближе еще
Приблизиться к телу кумира.
Шептали другие, потерян, прощен,
Нет точки, пунктиры, пунктиры.
И смерть зазывала, как может позвать,
Любовница с жару и пылу.
И смерть позволяла его целовать,
Она как всегда победила.
В холодном, сыром и забитом гробу,
Лежать ему так не уютно.
На жизни поставив печать и табу,
Скрепив договор обоюдно.
Цветы не помогут, трава есть трава,
Завянут, сгниют и не более.
Кто прав в этой гонке, раз жизнь не права?
Раз снова кричим мы от боли,
Но смерть наступает на пятки друзьям,
И лижет уснувшие лица.
И толпы