Вспомнить, чтобы… забыть. Роза Сергазиева
Найдёнов, – позвольте сказать несколько слов о предстоящем событии. Наши испытатели, – и директор широко улыбнувшись, повернулся лицом к участникам экспедиции, – проведут в наземном модуле 12 тысяч 480 часов или 520 дней. Именно столько займет полет космического корабля с людьми на борту, если земляне вознамерятся походить месяц по поверхности Марса и потом вернуться домой. Во время наземного эксперимента мы получим ценные сведения о том, как влияет на здоровье и работоспособность человека то, что он вынужден проводить круглые сутки в изоляции, в замкнутом, ограниченном объеме. Мы создали испытателям максимально возможные сложности космического перелета. Расход ресурсов – вода, пища, воздух, энергия – жестко лимитирован. Связь с Землей – в режиме, приближенном к реальному полету. То есть строго по графику и постепенно с задержкой сигнала, соответствующей удаленности корабля от Земли. А теперь передаю слово командиру экипажа – Александру Левчику.
Пресс-конференция катилась по согласованному плану, как будто ничего экстраординарного не произошло. Да, вместо заявленного бортинженера Михаила Проклова («по личным обстоятельствам он не сможет принять участие в экспедиции») командир представил репортерам Максима Утехина – молодого («и прямо скажем излишне смазливого», – прокомментировал про себя Белозеров, заметив оживление среди корреспондентов женского пола) программиста. Никто из присутствующих не стал допытываться до причины замены, каждый понимал, что полет ненастоящий, земной, и большой разницы в том, кто именно проведет полтора года в «консервной банке», нет. Интересовались в основном бытом: что представляет собой бортовое питание, как предполагают члены экипажа проводить свободное время, что каждый прихватил с собой на память о доме.
Час, отведенный на общение с журналистами, пролетел незаметно, экипаж покинул зал и направился к месту старта. Входной люк на станцию находился в центре конструкции, к ней от административной пристройки вела красная ковровая дорожка, постеленная прямо на бетон.
– Похоже на церемонию вручения «Оскара», – догнал Белозерова новый член команды. Они передвигались цепочкой, строго по ранжиру: командир экипажа, врач экипажа, бортинженер-психолог, бортинженер-нейробиолог, бортинженер-программист.
– Есть отличие, – процедил сквозь зубы, не оборачиваясь, Артем. – У нас здесь гораздо холоднее.
Ангар не отапливался. Комбинезоны, хоть и плотные, но тонкие, на минусовую температуру не рассчитаны, под ними – лишь майка и трусы. Видимо, испытания, по задумке организаторов, могут начинаться задолго до попадания внутрь станции. Но скорее Найдёнов опять сэкономил. Только об этом никто не узнает. Журналисты и родственники испытателей собрались на застекленной, а значит, утепленной, галерее второго этажа – там размещался Центр наблюдения за «полетом» и контроля систем жизнеобеспечения станции – и усиленно махали и подбадривали громкими криками направляющихся к модулю мужчин.
Дошагав