Зов лабиринта. Наталья Иртенина
сильной, и свободы, чтобы быть свободной? Ведь, кажется, это жуткая ответственность и все такое. Вдруг она не сможет справиться с полученным всесилием и превратится просто в довесок к нему? «Караул» кричать будет поздно.
«Не бойся. Это только закомплексованные неудачники думают, будто для управления силой нужна б ольшая сила, а свободными становятся только свободные. Этим они оправдываются перед собой. Когда ты примеришь маски, ты поймешь, что это не так. Истинные сила и свобода даются легко – иначе они поддельны. Труд не может быть платой за них». – «Какова же плата?» – «Ты узнаешь об этом, когда придет время. Впрочем, ты уже заплатила и можешь не думать об этом. Я позаботился о тебе, девочка моя».
Ди вздрогнула, в тот же миг осознав, что разговаривает не со своим внутренним голосом, а с тем самым тихим зовом, вкрадчивым, мягким, как кошачья походка в ночи, обволакивающим, как дождевой пар.
Напрягшись, она молча ждала продолжения.
«Да-да, милая девушка, здесь есть о чем задуматься. Столь прекрасный вид на город, на вечно живое море и столь печальное событие! Здешние служащие были просто шокированы случившимся и, конечно, не любят говорить об этом…»
На балконе соседнего номера, зябко кутаясь в плед, стоял дедушка. «О чем?» Ди отозвалась скорее машинально, чем из интереса. Слишком далеко она была сейчас от любезного сплетничанья скучающих постояльцев гостиницы. «О, так вы не знаете?! Вам, вероятно, не сказали… Кстати, позвольте представиться – Максимилиан Остапчук, юрист широкого профиля. Сейчас на пенсии». – «Остапчук? Вы не родственник следователя из прокуратуры Остапчука?» – «Увы, последнего своего родственника я похоронил десять лет назад и с тех пор одинок, как мышь в мышеловке… Н-да. Но, знаете, я их понимаю. Очень хорошо понимаю. Репутация заведения не должна страдать, тем более что милиция сработала на удивление быстро». – «Что-то я не возьму в толк, о чем вы. Репутация мышеловки?» – «О нет, репутация гостиницы. Ведь согласитесь, когда в номере убивают человека, да еще таким странным способом…»
Ди почудилось повторение пройденного. Она закрыла глаза и увидела перед собой следователя Остапчука, дымящего трубкой. «Что вы делали вчера вечером? Это вы убили вашего мужа? Вы уснастили его ученую голову компьютерным венцом?»
«…его нашли на полу с телевизором на голове. Черепно-мозговая. Сначала думали, что несчастный случай – молодой человек был пьян, – но потом милиция нашла убийцу. Он признался. Это случилось как раз в вашем номере. Год назад. Я даже запомнил число – 31 августа. Я, знаете, уже много лет подряд приезжаю в этот город к концу августа, у меня связано с этим местом и временем дорогое мне воспоминание…» Ди словно очутилась во сне: хочет убежать, но не может – ноги прилипли к земле, а сзади что-то приближается. Она не могла сбежать – бред уже настиг ее. Филиппа тоже убили 31 августа. Мелкие детали разнятся, но разве в них суть? Суть-то ведь в том, что такого быть вообще не могло. Не попадают два снаряда в одну точку. Деревянная халупа дважды не становится факелом. И