Последняя любовь в Черногории. Дмитрий Орлов
просто с удивлением смотрю на этих голопузых, с идиотски счастливыми выражениями лиц. Почему никто из них не ждет всплытия Китежа?!
Сергей Львович искренне рассмеялся.
– Да уж!.. Жизнь многослойна. Каждый живет в своем слое… Каждый – на своей волне.
– Ну ты-то веришь во всплытие?
– Не-не-не… Упаси, Боже! Я просто объективно вижу, что дело идет, скорее всего, как это ни парадоксально, именно к всплытию. Но думать об этом или веровать в это – это путь к дурдому. Дело в том, что человек исключен из планирования будущего. Видимо из-за того, что человек существо слишком кратко живущее, слишком зависящее от биологии. Будущее уже где-то заготовлено. Как какой-то прозрачный хрустальный мир уже построен и медленно надвигается на нас из будущего. Мы его только во сне иногда видим, а рационально просчитать не можем.
– Вот, я слушаю тебя и восхищаюсь: какая же я умная!
– Я думал, что ты сейчас восхитишься моим красноречием! – Сергей Львович от души рассмеялся.
– Нет, почему-то у меня выросло огромное уважение к себе: вроде бы мысли формулируешь ты, а лечу на них я. Хотя, я, честно говоря, я ни о Первой мировой, ни о Китеже, ни, уж тем более Австрии, я никогда не думала.
– Это значит, что по какой-то причине мы с тобой на одной волне. Бывает.
Оба замолчали, думая каждый о своем. Причем никто не смог бы угадать мысли другого, но у обоих мысли вдруг стали тревожными. За высоким взлетом души всегда следуют тревожные мысли.
– Сережа, а ты понимаешь, что я уеду и мы с тобой больше не увидимся? Не увидимся никогда. Ни разу в жизни.
Перед вопросом Марии Сергей Львович был погружен в задумчивость тоже беспокойную, но неопределенную. Вопрос просто обрушил его в панику.
– Что? Не понял… Ты завтра уезжаешь?!
– Нет, не завтра. Через неделю. Но после мы с тобой никогда не увидимся. Ты это понимаешь?
– Через неделю!.. Ну, а мы будем видеться? Мы же можем вот так же встречаться… кофе пить… разговаривать?
– Сережа, ты мой вопрос слышишь? Я спрашиваю: ты отдаешь себе отчет в том, что мы с тобой расстанемся и будем жить отдельно. Каждый своей жизнью. Мы не будем ни встречаться, ни переписываться, ни перезваниваться. Ты это понимаешь?
– Да, я это понимаю. Понимаю и принимаю, но – Марисоль! – ты можешь не напоминать об этом каждую минуту?
– Я говорю это первый раз.
– Ты каким-то магнетическим способом умудряешься сообщать мне об этом по пять раз на дню.
– Может, – вздохнула Мария, – может быть, это я себе напоминаю об этом по пять раз в день…
Они вновь замолчали. Вокруг все оживленно и бодро двигалось, звучало, но они находились на своей планете, окруженные своей прозрачной атмосферой, через которую не проникали даже посторонние звуки. Звуки окружающего мира сгорали на подлете к их столику, как сгорают метеориты в атмосфере Земли.
– Эту