Кольцо эльфийской работы. Нина Воробьева
и принимала его доводы, и поэтому согласилась выступить на турнире вместо него. Теперь Стефану предстояло осознать на собственном опыте, каково это – сражаться с драконом.
Три десятка рыцарей довольно легко справятся с ним. И семь рыцарей, при должной сноровке и согласованности могут убить одного дракона. Даже невероятно быстрое и сильное существо не в состоянии бить в несколько мест одновременно.
Но одиночка не сможет выстоять против дракона-оборотня даже в человеческой ипостаси.
Бой длился уже слишком долго – минут пять. На мой взгляд, Даррен специально злил Стефана, делая с ним то же самое, что маркграф творил на турнире. Мой муж подпускал его почти вплотную, давая поверить, что вот-вот, и меч милорда вонзится в плоть дракона. Но в самый последний момент неуловимым движением перемещался вбок, делая собственный выпад. Рубашка маркграфа превратилась в скопище ленточек и лоскутков, трепетавших и путающихся при каждом движении, но на траву не упало ни одной капли крови. Даррен строго следил за тем, чтобы не коснуться тела противника, и это доводило Стефана почти до безумия. Он с рычанием кидался на ненавистного соперника, но его рука падала в пустоту, над ухом раздавался свист, и еще один лоскуток дорогой ткани начинал развеваться на ветру.
– Даррен, дорогой! – позвала я мужа. – Хватит.
Еще один бросок Стефана, размытое движение Даррена… и маркграф оказался лежащим на траве, а острие меча упиралось ему в шею.
– Я видел, как ты подставил Крис подножку, – сквозь зубы проговорил муж. Я возмущенно ахнула – так вот почему моя нога подкосилась!
– Но ты поступил, как положено рыцарю, и не поднял на нее меча. Я не убью тебя. Всего лишь оставлю след на память.
Резкий свист, едва заметное человеческим глазом движение, пронзительный крик Стефана – и обнаженная грудь маркграфа украсилась тремя длинными кровоточащими ранами.
– Теперь тебе проще будет придумать легенду об убиении дракона, – пренебрежительно выплюнул Даррен. – Ведь ты не мог справиться с ним в одиночку и не получить ни единой царапины.
Маркграф цветисто и гневно выругался, поминая и Даррена, и всех его предков до седьмого колена, и даже хотел пройтись по моему адресу, но резко замолчал, когда кончик меча моего мужа уперся ему в горло.
– Выбирай выражения в обществе дамы, милорд, иначе останешься без языка, и тогда никто так и не узнает о твоих безмерных подвигах.
Глаза Стефана полыхнули яростью и страхом одновременно. Он едва заметно кивнул, опасаясь, что меч проткнет его горло.
– Хватит, Даррен, – попросила я. Муж повернул голову, и я увидела, каким пугающим огнем пылают его золотые глаза. – Оставь его. Мы получили все, что хотели. Кража не должна караться смертью, иначе твои предки зароются в скалы от позора за своего потомка.
– Кража? – непонимающе повторил Стефан, успевший отодвинуться так, что меч больше не упирался в его кожу. – Что за кража?