Господа Головлевы. Михаил Салтыков-Щедрин
видимости, стал прообразом ни на что не влияющего Владимира Михайловича Головлева, а его набожность и ханжество достались Порфирию Владимировичу.
Еще один прототип этого героя – брат автора Дмитрий Евграфович, «злой демон» и любитель кляуз, с которым он несколько лет вел тяжбу о наследстве. По воспоминаниям Авдотьи Панаевой, Салтыков-Щедрин называл брата Иудушкой ещё в 1863 году. 13 ноября 1875 года в несохранившемся письме юристу Алексею Унковскому Салтыков-Щедрин прямо признался, что вывел Дмитрия Евграфовича в образе лицемера Порфирия Владимировича. Щедриноведы считают, что писатель также спародировал путаную, пустопорожнюю речь своего брата, когда сочинял тирады Иудушки.
«Иудушка», «кровопивушка» и «откровенный мальчик» – эти три прозвища еще в детстве дал Порфирию его старший брат Степан. Все дело в том, что с ранних лет он научился заискивать перед матерью и влиять на ее решения. Арина Петровна с подозрением относилась к своему среднему сыну: она подозревала, что за его наигранной кротостью и лаской может скрываться расчетливая натура, – и оказалась права.
Очень показательно, что героя называют именно Иудушкой: Порфирий – не антигерой Нового Завета, много столетий будораживший умы писателей и художников, а всего лишь мелкий «пакостник, лгун и пустослов». Уменьшительный суффикс в его имени – это не только признак его ничтожности, но и продолжение речевой манеры этого персонажа, напоминание о нестерпимо умильном тоне, который принят у Головлевых, где подают «поросеночка», просят «овсец» и ездят на «могилку».
Когда в первых отзывах на книгу Иудушку стали сравнивать с мольеровским Тартюфом, автор решил объясниться перед читателями – и поместил в рассказ «Семейный итог» размышление о том, чем французские лицемеры отличаются от русских. По словам автора, первые врут сознательно, рассчитывая извлечь из этого выгоду и поддерживая таким образом существующую модель общества. У русских нет никакой модели, которую они были бы готовы защищать, – и оттого их (и, в частности, Иудушкино) «беспредметное лганье способно возбудить докуку и омерзение».
На протяжении всего романа автор отмечает, как приторная набожность Головлевых сочетается с бесчеловечными поступками: религия, которая должна смирять гнев, становится чуть ли не обоснованием для жестокости. Арина Петровна отказывается пускать на порог сына и кормить его, утверждая: «И люди меня за это не осудят, и Бог не накажет». В свою очередь, Порфирий Владимирович ходит на все службы, постоянно цитирует Евангелие и не дает нуждающемуся сыну денег, напоминая, что «у Иова, мой друг, Бог и все взял, да он не роптал». Когда Евпраксеюшка мучительно рожает, Иудушка сначала отказывается прервать молитву, а после приказывает: «Пошлете за батюшкой, вместе помолитесь, лампадочки у образов засветите… а после