Печать Аваима. Забытый во Мраке. Анастасия Якушева
неопределенно взмахнула крепкой рукой и противно запричитала:
– Да провожатый этот. С пилигримами который. Сидел-сидел, да так и рухнул лицом в стол. Обормот малолетний. Кольчугу! Да в такую-то жару! Тьфу, полудурок в платочке. Не будь он с божьими странниками – и на порог бы не пустила!
Тамаш слушал в пол-уха, надеясь, что парень окажется обычным бродягой, сомлевшим от пива и сытной еды, и уже мечтая, как вскоре растянется на кровати.
– Я-то его размотала, платочек евоный, засаленый, да водой поплескала, – не унималась хозяйка, – так он еще и меченый какой-то. Тьфу, Виата сохрани! Скорей бы убирался! Аваим его забери!
Тамаша как молнией ударило – меченый! Все мысли о кровати улетучились в один миг. Осторожно, чтобы не выдавать волнения, он спросил:
– А где этот провожатый сейчас? Я бы хотел его осмотреть.
– Да там он, в амбаре, – она снова взмахнула рукой, – только не ходили б вы. Не марайте руки. Не приведи Виата, и вправду окажется печать Аваимова.
– Виата-заступница не по чинам раздает благости, а всякому, у кого есть нужда, – строго одернул ее Тамаш.
– Ох, и то правда! – Сесилия по-девичьи прикрыла рот ладошкой, – простите, ваше лекарство, бабу болтливую! Не со злости я, по скудоумию, богохульство сказала.
– Ладно, вижу, что не со злости, – отмахнулся Тамаш, желая поскорее закончить разговор, и Сесилия благоразумно удалилась, а лекарь направился к амбару.
Притворив дверь, Тамаш оказался в просторном пустом помещении. Внутри было темно и уютно пахло сеном. Когда глаза освоились после яркого солнца, Тамаш оглядел сарай. Сквозь тонкие солнечные лучи сновали мелкие насекомые и, потревоженные, взвихрялись желтые пылинки. На полу виднелись округлые кучки остатков прошлогоднего сена и, почти незаметный в душистом полумраке, между ними скрючился худенький паренек. Почувствовав чужое присутствие, мальчонка заворочался и тяжело затряс головой, разгоняя сон, а заметив посетителя, испуганно подскочил и, щурясь против света, зашарил под сеном. Тамаш примирительно поднял руки:
– Прости, не хотел тебя будить. Хозяйка сказала, что ты захворал, и я зашел посмотреть, если нужна моя помощь.
– Не нужна мне помощь, просто устал, – дернул плечами паренек.
– Я верю, но можно я все-таки посмотрю?
Мальчишка собрался ответить что-то резкое, но разглядев золотое тиснение, передумал. Он неохотно вылез из-под сена и вытянул здоровенный заржавленный меч. К удивлению Тамаша, ростом парнишка оказался почти с него самого, но рядом с худощавым лекарем выглядел сущим заморышем: изможденный, несуразно худой, с запавшими щеками и грязными взлохмаченными волосами. Старая кольчуга косо висела на узких плечах, а из обтрепанной и неподходящей по размеру одежды торчали тощие руки и ноги. Мальчишка поднял на лекаря большие светлые глаза и неуверенно спросил:
– Что надо делать?
– Ничего, просто дай руку.
Парень недоверчиво прищурился, но руку протянул.
Тамаш