Притворщица. Ольга Пашнина
Кристины, ни Хантера не нашлось в гостиной. А вот на столе все еще валялись документы по убийствам, и я даже поразилась такой беспечности.
– И кто из нас здесь сумасшедший? – пробормотала я.
На кухне нашлись чай и печенье. Я даже не поняла, что голодна, но когда немного поела, стала чувствовать себя чуть лучше. Без ежедневных доз зелий туман в голове постепенно рассеивался. А вместе с ним возвращался вкус к жизни.
Отовсюду слышалось завывание ветра. В это время в старых домах Хейзенвилля ужасно холодно, сквозняки пробирают до костей. Я с тоской вспомнила, как осенью дома зажигали камины. Они уютно потрескивали круглые сутки, а мы с сестрами жарили на открытом огне хлеб и зефир. Тайком от папы и мачехи.
Грея руки о чашку с чаем, я села на диван.
Сейчас я увидела то, что ускользнуло от внимания при разговоре с Аланом. А может, он намеренно скрыл от меня часть материалов, опасаясь срыва. Но в каждой папке, посвященной убийству, самым последним листом шел портрет жертвы.
– Что это ты тут делаешь? – услышала я голос Хейвен. – И где твои надзиратели?
Не отрываясь от рисунков, я шикнула на нее.
– О… – Хейвен заглянула мне через плечо. – Как интересно. Это те, кого он убил?
– Да, – шепотом, боясь, что проснется Хантер, сказала я. – Это жертвы.
Мне стоило взглянуть на одну иллюстрацию – и я уже знала, что увижу на следующих. Мужчины, свернувшиеся клубочком в бесплодных попытках спрятаться от боли, разрывающей голову изнутри. С ярко выступающими венами неестественного алого оттенка.
И три следа на запястьях. От трех тонких цепочек.
Одного из них я знала.
Эдмонд Белами.
Человек, чьего ребенка я когда-то похитила, чтобы подставить сестру. Человек, который притворился безумным. Тот, кто сказал…
Он ждет тебя.
Я отбросила папки в сторону и опустила голову, глубоко дыша, как учила Кристина. В надежде, что сейчас закружится голова и мир вокруг померкнет, а потом я проснусь в своей палате и рядом будет доставучая мертвая Хейвен.
– Он вернулся, да? – вместо этого услышала я ее голос. – Я думала, ты его выдумала.
– Я тоже так думала, – глухо сказала я. – Это безумие. В чистом виде. Он не мог вернуться, он мертв!
– Может, ты ошиблась? Вдруг ты ошиблась?
Хейвен панически заметалась по комнате.
– Он нас найдет! Он отомстит!
– Хейвен, я прошу тебя, уймись! Дай мне подумать!
– Ты глупая, глупая, глупая! Зачем ты его убила?! Почему ты не слушалась, Ким?! Почему ты такая непослушная?!
– Заткнись! – прошипела я, чувствуя, как внутри поднимается ярость.
От неожиданности я замерла, прислушиваясь к себе. Я давно не испытывала таких чистых эмоций. Я давно не испытывала злости, ярости, ревности – таких простых человеческих чувств. Лекарственные зелья глушили все, кроме монотонного выматывающего страха. Иногда через пелену тумана в сознании пробивалась обида или усталость, но страх – вот основа послушания каждого безумца.
– Он вернулся… – все шептала