Обыкновенные чудеса. О людях, с которыми уютно, шепоте сердца и о том, как грейпфрут может изменить жизнь. Наталья Павлинова
женой прибыли. Во дворе их отцовского дома собрались местные старожилы. Все в один голос говорили, что, раз Бармалей вернулся, опять увозить его не стоит. Пусть остается, они присмотрят.
Дом Андрей продавал. Решили, что поговорят с новыми хозяевами, попросят взять дом с охранником-псом. Завтра как раз встреча с кандидатами на покупку.
Бармалей эти дни только спал и ел. Лапы, перевязанные бинтом, раздражали, пес грыз бинт и стаскивал его зубами. Ирина собаку за это ругала, но не сильно. Только мазала чем-то противным раны и перевязывала заново.
Бармалей уже начал понимать, что Григорий не вернется, его нет на участке и не будет уже никогда. Но пес все равно был счастлив оказаться дома. Здесь все родное: фуфайка в сарае (которая пахла старым хозяином), звуки, доски, под которыми Бармалей любил поспать, забор и даже коты.
Пес дремал, когда вдруг услышал знакомые голоса людей, которых повстречал на дороге.
– Дима, смотри! Это же та собака, которую мы хотели забрать на трассе, – радостно воскликнула Тоня.
– Его Бармалей зовут. Он удивил нас тут всех. В городе от меня убежал и сюда пришел. Вернулся, так сказать, в родные пенаты, – и Андрей рассказал все подробности этой удивительной истории.
Пес с Григорием были, что называется, не разлей вода. Пес ходил за мужчиной по пятам: отец на работу, в совхоз или в магазин – Бармалей за ним. В сарае мастерит – пес рядом. Другом был настоящим. Но вот отца не стало, а у Андрея Бармалей жить не захотел, сюда вернулся.
– Ну, значит – это знак. Хороший знак. Берем дом! С Бармалеем в придачу берем. Он нам еще на трассе по душе пришелся, – призналась Антонина.
– Что, брат, лапы-то стер? – Дмитрий присел на корточки перед Бармалеем, который делал вид, что стаскивает бинт, но на самом деле внимательно прислушивался к людскому разговору. – Ну, давай знакомиться поближе, мне тоже не помешал бы такой вот настоящий друг.
Лопату жалко, или О странностях женской логики
Марина собралась на дачу. Так приятно было осознавать себя владелицей дачи – веяло чем-то исконно русским, романтичным и богатым.
Ее мучило чувство зависти к соседке, которая вчера усаживалась в машину зятя, чтобы с комфортом поехать туда же. У Марины не было ни зятя, ни машины. Имелся сын, но он жил очень далеко: уехал на заработки на север да там и остался.
Марина уже давно была Мариной Николаевной, сто лет работала методистом-воспитателем в небольшом детском саду. Когда оказалась одна с сыном на руках, пришла работать туда няней. Потом отучилась, и теперь вот… Методист! Сын вырос, а она по-прежнему в саду. Уже пенсионерка, но разве на пенсию проживешь? Вот и дача, кстати говоря, помогала не только морально…
Марина вывезла из подвала старый велосипед с подкачанными вчера колесами. Нужно было перевезти за город садовые инструменты, скарб. В общем, все то, что оставлять на зиму без присмотра было опасно: участки периодически «обносились», и охраны в поселке не было.
Весна нынче затянулась. Шли дожди. Вот и сейчас собирались тучи. Но Марина была настроена решительно: по всем садовым календарям сейчас