Хроники Ламмеры: Шёлковая Песнь. Sunon Boy

      – Если я не пострадаю и поверну сейчас, то обреку на страдания тысячи жизней, увы, сделка не выгодная.

      Агент снял капюшон, из которого показалось смуглое, вытянутое лицо и до боли знакомое и знаменитое. Его дреды невозможно было спутать. Этот человек пропал много колец назад и ушёл в небытие. Его имя вычеркнули из родового древа и заставили всех забыть. Но уже незамедлительно начался бой: ассасины, окружившие его, достали из ножен сабли и замахнулись прямо в агента – обычному человеку не увернуться, но кто же сказал, что он обычный? В один момент лазутчик исчез, и вместо звука разрезанной плоти ассасины услышали лязг своих же оружий. Они ударились друг о друга и упали на пол с подозрительно высокой скоростью, а облака над тем действом плыли необычайно быстро. Ассасины уже собирались скорее их подобрать и приготовиться к атаке, но быстрее они услышали свист флейты, предвещающий скорую кончину. Такой прекрасный, даже слишком. Первые секунды ассасины наслаждались мелодией, пока та не стала их пугать. В голову проник жуткий лик, тон звука стал тонким, словно струна, и чувствительный нерв был продет в иглу. Паника окутала их тело и разум: руки дрожали и не могли нормально держать оружие. В один миг ассасины нервно смотрели по сторонам в попытке понять, куда делся лазутчик. Но проход переулка стал сужаться и давить, небо чернело и жестоко смеялось над ними. Стало тяжело дышать, звук смерти стал самым красивым и убийственным для ассасинов. Настоящий животный страх их одолел и приказывал бежать. Бежать со всех ног и не оглядываться. Впереди ужасный зверь – он голоден и в одно мгновение может убить их. Убийцы, охотящиеся за головами, стали жертвами. Когда все в отчаянии побежали к выходу из переулка, музыка стихла: никакого странного ритма, кроме биения сердца. В каком-то предмете слышался, нет, чувствовался грохот. Вдруг искаженное изображение сужающегося переулка стало обычным, и из еле проникающего света появился лазутчик с копьем в руках. По древку в его сторону стекала кровь и капала на ботинок. Только сейчас ассасины поняли, что их всех пронзили в сердце одним оружием. И в древке чувствовалась вибрация сердцебиения товарищей, затем в осознании остановилось.