Пехота Апокалипсиса. Александр Золотько
только разобраться в происходящем, понять, кто именно за всем этим стоит, и попытаться дотянуться до нужного горла. Зубами.
Ильин не злопамятный человек. Подчиненные считали Ильина человеком хоть и тяжелым, но справедливым.
Ильин никогда не ставил перед собой и своими подчиненными нереальных задач. Трудновыполнимые или почти невыполнимые – ставил регулярно.
Нужно попробовать, говорил Ильин подчиненным в таких случаях.
Нужно попробовать, сказал Ильин, выходя из квартиры. Ему отчего-то показалось, что больше он сюда не вернется.
Мелькнула даже мысль выбросить ключи. Или подарить их соседу, тому самому, с трехкилограммовой гантелью.
Но с недавних пор Ильин с большим недоверием относился к мыслям, пришедшим в его голову.
На улице шел дождь.
– Снова дождь,– сказала Маша как ни в чем не бывало.
Она не помнила своих приступов. Гриф всегда оказывался рядом вовремя, чтобы подхватить, удержать, не дать упасть.
Теперь у Грифа не было других забот, кроме как следить за самочувствием Маши.
Странное это было ощущение – заботиться о другом.
Первоначально все выглядело более или менее понятно – отец Маши спас жизнь Грифу ценой жизни своей. Получалось, что нужно было отдать долг дочери.
Деньги, поначалу думал Гриф.
Машин отец пошел в бросок на Территорию ради денег. Потом оказалось – он хотел выкупить дочь у матери и попытаться вылечить.
Это Гриф понял, уже когда добрался к Маше Быстровой. И времени больше не было ни на что. Нужно было принимать решение. Нужно было брать на себя ответственность.
Но и тогда все казалось достаточно простым.
Гриф смог себя убедить, что все будет простым. Он просто передаст Машу в руки лучших специалистов по братским болезням. В Адаптационную клинику.
Не получилось. Большие люди затеяли свои игры, основанные, как всегда, на жажде наживы, на крови, на стремлении к власти, и из Клиники пришлось бежать.
Машу нельзя было оставлять.
А теперь ее не получалось вылечить.
Оказалось, что теперь никто не мог ее вылечить. У Грифа были деньги, но они ничего теперь не решали.
Маша Быстрова уже пересекла границу.
Маша Быстрова еще оставалась человеком, еще улыбалась, двигалась, разговаривала и мечтала, но времени на все это у нее оставалось все меньше и меньше.
И еще с полгода, услышал вчера Гриф.
...Потом девушка начнет умирать. И будет умирать еще два–два с половиной месяца. Нехорошо умирать. И Грифу нужно будет понять – хочет он за этим наблюдать или гуманнее будет дворняжку усыпить...
Гриф замер. Ему показалось, что эти слова произнес кто-то рядом. За спиной. Или не за спиной...
Голос прозвучал откуда-то сверху... И одновременно – в голове Грифа.
Но никого рядом не было.
Крымское небо. Крымские горы. Море. Ветер с настойчивостью дебила тщетно разглаживает кусты.
Но голос был. Гриф слышал эти страшные слова.
Или