Зов скитальца. Том второй. Михаил Липарк
теперь проваливай! Я утолил твой голод, – ору я, а все тело пронимает судорогой.
Я падаю на колени и пытаюсь сдержать энергию, которая разрывает меня изнутри. Тут же вспоминаю слова Архиуса о том, что сердца монстров наделяют купидонов новыми способностями. Испускаю истошный крик в сторону полной луны. На него откликается Хаша. В ее глаза вернулась осознанность.
– Кайлан? – спрашивает она, но остается стоять на самом краю.
Я еще некоторое время корчусь от боли. Едва судорога отпускает меня и позволяет закрыть пасть, я медленно произношу:
– Успел… Успел… Елки…Палки…
Хаша бросает короткий взгляд на облака, мчащиеся почти на нашем уровне, прячущиеся за крупицами снега и спрашивает:
– Я тут похоже чуть дел не натворила, да?
Я не отвечаю. Лишь широко улыбаюсь от осознания того, что удалось всех спасти.
– Как там вид с края крыши? Высоко? – все еще стоя на коленях, спрашиваю я.
– Могло быть и выше, – улыбается эльфийка. – А как твой ужин?
Она смотрит на сердце Изорбуса Трехтелого и морщится.
– Мог быть и лучше, – улыбаюсь в ответ и обессиленно валюсь на спину.
Снег лежит на крыше тонким слоем и сейчас опускается на мое лицо, на ресницы. Тает и мелкие капли заползают в рот. На мне лишь одна кофта, но эмоции пока не позволяют замерзнуть. Пламя, которое жарило в Чертогах Вечности все еще в памяти тела.
У меня получилось. Больше в жизни не суну нос туда, куда не следует. Мне дали второй шанс, а я словно подросток бросаюсь напропалую. Сейчас только учеба и глоссарий по вечерам.
– Что произошло? – эльфийка подходит ближе и садится рядом на корточки.
Набирает в руку снега. Ее пальцы испачканы в каком-то мазуте, а тряпочные перчатки с отрезанными пальцами уже покрылись мелкими дырами.
– Долго рассказывать, – слегка приподнимаю голову я и вновь роняю ее на крышу старого небоскреба.
– Но я смотрю ты не торопишься, – она вновь улыбнулась и кинула в меня охапку снега.
Хлопья упали мне на лицо и тут же растаяли. Я еще раз широко улыбнулся. Нет ничего лучше, чем снять груз с души и позволить себе ни о чем не думать.
– Ну, хорошо, – ответил я. – Если вкратце, то буквально несколько минут назад я стоял перед тяжелым выбором. Четыре близких мне человека были на краю гибели, а я должен был решить кому из них жить, а кому умереть.
– Архиус, Другз, третьей, полагаю, оказалась я, а четвертый кто?
– Твоя дочь. Но не переживай, – поспешил успокоить я Хашу. – С ней все в порядке. Нужно будет только решить вопрос с тем, что мой гремлин втюрился в хозяйку печати твоей дочери. Кажется, из-за этого я тоже схожу по ней с ума… Займемся этим по возвращению в Олимпус. Тещенька, – улыбаюсь. – Лайда Грунф должна знать, как с этим бороться.
– Это все проклятый Таарис. Если я доберусь до этого ублюдка… – Хаша сплюнула.
– Таарис? – я слегка повернул голову, чтобы увидеть глаза эльфийки. Дикие, словно у пантеры. – При чем здесь ректор?
– Однажды