Шаман больше неверен тебе. Алексей Кононов
стороной, но Кутопьюган, и без того малочисленный поселок, постепенно пустел и мельчал. Люди, пытавшиеся приспособиться к жизни в таежной глухомани, неизменно барахтались в лавине насущных дел и забот, подобно плотве, выброшенной волной на берег и обреченной на медленное умирание.
…Порывы разыгравшейся бури яростно трясли и раскачивали стены моего жилища, деревянные жерди жалобно скрипели. Ветер завывал, нагонял тоску. Всему в этом мире приходит конец, и, сдается мне, даже ветер не избегнет этой участи и когда-то окажется тем, что также будет изничтожено, хоть и в последнюю очередь. Но прежде первыми падем мы, люди.
***
Бабка Палашка явилась как всегда некстати.
– Шаман!? Шаман, ты здесь?
Старуха была подслеповата на оба глаза. Она пришла ближе к полудню и занесла с собой волну промозглого воздуха и ударивший в нос запах пота. Не церемонясь, бросила на пол звериные тушки. На одной и на другой серой заячьей шкурке зияли пороховые раны, а вот белка, похоже, угодила в петлю – целехонькая, лишь вокруг шеи придавлено.
– Здесь, конечно, где же тебе еще быть, – не дождавшись ответа, буркнула она себе под нос, с любопытством осматриваясь по сторонам.
В этот час важнее любой беседы покой и тишина, потому как вот-вот начнется ритуал.
Но старуха, явно не собиравшаяся уходить без разговора с хозяином, неодобрительно фыркала, ворчала и все топталась на месте, не желая покидать чум. Глупая Палашка не понимала, что чужие глаза, даже подслеповатые, могут все испортить.
Терпению пришел конец.
– Чего тебе?
– Чего-чего… Подношения принесла. Но тебя они мало волнуют, шаман, я знаю… Ты мою внучку не видел?
– Видел поутру.
Старуха недовольно хмыкнула и огрызнулась:
– И по ночи, видимо, тоже видел.
– Нет. Но, даже если и так, что с того?
– Проклятый… – злобно прошипела она. – Матра ушла в лес да так и не вернулась.
Значит, не шутила. Упрямая. Весь род их такой настырный!
Внезапно в ушах зазвучал шепот целого хора голосов из Нижнего мира, а вычленить из этой мешанины единственно нужный – сложная задача.
– Уходи, Палашка, ты мешаешь! – замахал я руками, указывая на выход. – Мне нужно слушать голос Бога, а он не любит повторяться, когда шаман не в состоянии его расслышать. Матру я отыщу позже, обещаю тебе.
Старуха окинула меня исподлобья уничтожающим взглядом и неохотно вышла. Снаружи до меня донесся плевок и тихие ругательства, которые не прекращались, пока она не удалилась на дюжину шагов от обители.
Ааγинг ноон, проклятая старуха, все-таки отвлекла!
Но ничего, ничего… Придется только принять дополнительные меры. Немногим большее усилие и боль послужат верным подспорьем. На ярко тлеющих красных углях закипал в чашке отвар, я ухватил его голой рукой и принялся жадно глотать. Густое варево основательно обожгло глотку. Желудок недовольно сжался, принимая горячее содержимое, а на руке от раскаленного металла