Геном дракона. Анастасия Афонина
остановилось на полуслове. Взгляд беленых глаз застыл на невозмутимом человеке, вытянувшемся струной. Эрнил поднялся с места и медленно обошел стол, скрестив руки за спиной. Оливер молчал, ожидая приказа.
– Где в данный момент находятся эти дети?
– В гостевом доме под присмотром отряда Шторм.
– Приведи их в лабораторию Ринехола. Позови доктора Гриш. Пускай она проведет анализ крови. Мы должны знать, с каким штаммом бактерии имеем дело.
Страж поклонился и немедленно покинул особняк. Командор вернулся к бумагам, склонился над ними, глянул на огонь в камине и задумался: «Отряд Шторм был отправлен в Камышовую деревню. Местность между ней и Ринехолом безжизненна, там нет ничего кроме священных холмов, руин сожженного селения, и демонов, пробирающихся через пепелище к оплотам людской цивилизации. Откуда там появились дети?»
Эрнил Вольф цокнул языком, отложил доклад отряда Шторм и последовал в лабораторию Ринехола за вразумительными ответами.
Лабораторный стол застелен поеденным мышами покрывалом и белыми халатами. В кладовой не нашлось ни одеял, ни иных постельных принадлежностей. В небольшой комнате, предназначенной для складирования инвентаря, находился отряд Шторм, а также главный генный алхимик Ринехола Фали́на Гриш и ее пятнадцатилетняя дочь Поли́я.
Командор Вольф закрыл за собой дверь и подошел к столу. Густые брови человека поползли на лоб. Эрнил не ожидал увидеть годовалых детей. Три мальчика и девочка, и у каждого из них беленые глаза.
– Что показал анализ, доктор Гриш? – мрачнея, спросил командор.
Смуглая женщина поправила очки, кашлянула в кулак и подошла к бодрствующим детям, рассматривающим собравшихся в комнате людей с особым любопытством.
– Их кровь требует изучения, командор. Однако я с уверенностью могу сказать, что они являются носителями дикого симбионта.
– Какой лиходей ввел эту заразу маленьким безобидным детям? – молвила Дева отряда Шторм и сочувственно посмотрела на девочку, запеленатую в лабораторный халат.
Мальчик с хохолком черных волос на макушке дотянулся до рукава доктора и сжал его в маленьком кулачке. Фалина погладила ребенка по головке и печально улыбнулась в ответ, затем обратилась к командору:
– Вам известно, что после ввода симбионта кожа на месте укола покрывается россыпью чешуек и возвращается к здоровому состоянию спустя один или два года в зависимости от физиологии носителя. Этим детям месяцев по двенадцать, тот белокурый мальчик старше. На их телах нет ни следов от укола, ни чешуи, – торопливо объясняла Фалина, сопровождая речь размашистыми движениями рук, – помимо этого, после событий 1310 года, по решению Коллегии Молвинтайна, были уничтожены все пробирки с первоначальным штаммом бактерии.
– Хотите сказать, что у этих детей врожденный дикий симбионт? – уточнил Эрнил, но получил