Кукла советника. Елена Литвиненко
Губа распухла, покрылась корочками, при попытке что-то сказать сочится сукровица. Все горло – сплошной синяк, как не задушил только… Хорошо, что новый граф не похож на своего брата. Совсем ничем, кроме цвета волос. И смотрел он на меня не как на лакомое блюдо, вспомнила я пронизывающий льдисто-холодный взгляд, а как Магда на новые котлы. Расчетливо. Если сразу не убил – значит, решил, что я ему могу пригодиться.
И что такое флер?
Услышав звук поворачивающегося ключа, я вскочила, вытянулась в струнку. Мучнисто-бледный Тимар в изнеможении опустился на постель, и даже в тусклом свете очага были видны темные круги под его глазами. На левой ноге белела наспех наложенная повязка.
– Помоги сапоги снять, – буркнул он, сбрасывая с кровати одежду.
Несмело приблизившись, я стянула с парня обувь, аккуратно поставила ее рядом.
– И бриджи.
Услышав про штаны, я шарахнулась в сторону, вжимаясь в стену.
– Да не будь ты дурой, – проворчал парень, разматывая бинт. Зашипел, когда пришлось рвануть ткань. – Во-первых, ты мелкая еще, а во-вторых, совершенно не в моем вкусе. Тяни давай, мне наклоняться больно.
Потупившись, я помогла ему раздеться, сложила одежду на стул. Снова застыла в ожидании приказаний. Как себя вести, я не знала и потому придерживалась единственно знакомой линии – помалкивать и выполнять.
– Ты шить умеешь? – спросил парень, набросив на бедра простынь.
– Да, господин.
– Чудненько. Тогда завтра выстираешь штаны, зашьешь их, ну и у рубашек кружева-пуговицы поправишь. Там, в сундуке, нитки, иголки и мыло.
В дверь постучали.
– Открой, – велел парень.
Вошла давешняя служанка с подносом и слуга с ведром кипятка. Поклонились и исчезли.
– Помоги рану промыть, – попросил Тимар. – Под кроватью таз.
Кивнув, я наполнила таз до половины холодной водой, наклонив ведро, плеснула кипятка и осторожно стала вытирать запекшуюся кровь. Время от времени паж ругался сквозь зубы, и я замирала испуганным зайчонком.
– Да что ты жмешься, не собираюсь я тебя бить, – проворчал парень. – Заканчивай скорее.
Я промокнула узкую, в два пальца длиной, рану мягкой тканью, выуженной из сундука, смазала найденной там же настойкой прополиса и забинтовала. Тимар хмыкнул при виде того, как старательно я завязываю бантик.
– Возьми бутерброд, – показал глазами на поднос паж. Сам без аппетита поковырялся в тарелке с рагу, выпил эль и улегся.
– И чтобы из комнаты завтра – ни шагу, – зевнул он, засыпая.
Я грызла мясо и мягкий сыр на огромном, во весь каравай, ломте хлеба. Оставила половину, завернув в салфетку, и положила на подоконник. Тихо ступая, вылила воду из медного таза в раковину, поставила его у стены и легла на сундук. Жесткий, но вполне удобный, если подложить ладонь под голову. В окно по-прежнему стучала так и не унявшаяся за сутки метель, а легкий сквозняк шевелил выбившиеся из плетения соломинки циновок