Аня из Зелёных Мезонинов. Аня из Авонлеи. Люси Мод Монтгомери
болтали и слонялись под деревьями, пока кто-то из мальчиков не крикнул с верхушки старой сосны: «Учитель идет!»
Девочки, которые были на земле, сразу бросились бежать и сумели добраться до школы в последнюю секунду. Мальчикам пришлось, извиваясь, поспешно спускаться с деревьев, и потому они опоздали. Аня, которая, напевая, бродила с венком из ландышей на голове в дальнем конце лесочка, оказалась самой последней и влетела в школу вместе с мальчиками в тот момент, когда мистер Филлипс уже вешал на гвоздь свою шляпу.
Мистеру Филлипсу не хотелось обременять себя, наказывая десяток учеников. Но было необходимо сделать что-то, чтобы сдержать слово, поэтому он оглянулся в поисках козла отпущения и нашел его в Ане, которая упала на свое место, задыхаясь от быстрого бега, с забытым венком из ландышей на голове, съехавшим на одно ухо и придававшим ей особенно озорной вид.
– Аня Ширли, ты, кажется, очень любишь общество мальчиков. Сегодня мы примем твой вкус во внимание, – сказал он язвительно. – Сними цветы с головы и сядь рядом с Гилбертом Блайтом.
Мальчики захихикали. Диана, побледнев от сострадания, сняла венок с Аниной головы и на мгновение сжала ее руку. Аня, словно окаменев, смотрела на учителя. Затем, понимая, что выхода нет, она поднялась с высокомерным видом, села на другой стороне прохода рядом с Гилбертом Блайтом и, положив руки на парту, уткнулась в них лицом.
Для Ани это было ужасное переживание. Ее одну выбрали, чтобы наказать, хотя был еще десяток столь же провинившихся. Еще хуже было то, что ей велели сесть рядом с мальчиком. Но то, что этим мальчиком оказался Гилберт Блайт, делало обиду непереносимой.
Сначала другие посматривали на нее, шептались и хихикали. Но так как Аня не поднимала головы, а Гилберт, решавший задачку на дроби, казалось, предался всей душой этим дробям, то и прочие вскоре занялись своими заданиями, и Аня была забыта. Улучив минуту, когда никто не смотрел, Гилберт достал из парты красный леденец в форме сердечка, на котором золотыми буквами было выведено: «С тобою сладко», – и подсунул его Ане под локоть. Тогда она поднялась, взяла сердечко кончиками пальцев, бросила на пол, раздавила каблучком и приняла прежнюю позу, не осчастливив Гилберта даже взглядом.
Когда занятия кончились, Аня подошла к своей парте, вынула все, что в ней было – книги и тетради, перо и чернила, Библию и арифметику, – и аккуратно сложила на своей расколотой грифельной дощечке.
– Почему ты все забираешь домой, Аня? – пожелала узнать Диана, как только они оказались на дороге. До этого она не осмеливалась задавать вопросов.
– Я больше не вернусь в школу, – сказала Аня.
– Аня, это нечестно! – воскликнула Диана, почти со слезами. – Мистер Филлипс посадит меня с этой отвратительной Герти Пай… Я знаю, что посадит, ведь она сидит одна.
– Я позволила бы разорвать себя на куски, Диана, если бы это было необходимо для твоего блага, – сказала Аня печально, – но вернуться в школу не могу.
– Только подумай, что ты теряешь, – сокрушалась Диана. –